Ловец кошмаров - Валентина Владимировна Белякова

Поскольку был вечер субботы, на сцене «ПП» выступала местная андерграундная группа – «Сурикатные суррогаты» или как-то так. Играли ребята неплохо, но, на мой вкус, гитары были слишком грязные и перегруженные, да и тексты не отличались осмысленностью. Людей на них пришло меньше, чем на «Депрессивное бессознательное» или «Вербное потрясение». И всё-таки пустым бар было не назвать.

Ловец снова неуловимо изменился. Сначала я думал, что дело в моей синестезии: ненавязчивый запах весенних цветов исчез. Потом украдкой дотянулся до свисавшего с потолка ландыша и понял, что он искусственный. Примитивная пластмассовая подделка. Зато само тело, «грибница» Ловца стала больше: она оплетала декор на верхних полках, вилась по настенным постерам, как сеть трещин на старинных фресках, а в углах спускалась почти до самого пола.

Было несколько мест, где Ловец особенно разросся. Одним из них был столик «Бессознательного». За ним мы застали только Грифона, и, судя по размашистым неуверенным движениям и глазам в кучку, он находился здесь уже давно.

– Ты теперь живёшь, что ли, в баре? – достаточно холодно спросила Кара.

– Да я так-то зашёл утром кофе выпить. Надо ж было чем-то запить водку, чтоб взбодриться, а у нас даже чайник не поставить. Нам с пацанами электричество отключили.

– Почему? – удивился я.

– Потому что мы за него не платим, – честно объяснил Грифон.

– То есть на бухло у тебя есть деньги, а на электричество нет? – уточнила Кара с сарказмом.

– А ты моя мамка, что ли?

Я знал, что она на взводе всю последнюю неделю, поэтому попытался потушить конфликт до того, как он разгорится:

– А что за пацаны? Ты снимаешь квартиру с друзьями?

– Ну не прям друзьями. И не прям квартиру… Они снимают хату, я и ещё всякие чуваки иногда туда заваливаются, иногда мы платим за ночлег или просто приносим бутылку. Ну и тусим. Там дом такой… – Грифон поводил руками в воздухе, подыскивая подходящий эпитет, – всратый.

– Вроде это сквот называется?

– Да что ты докопался до меня! – неожиданно разозлился Грифон. – Думаешь, ты теперь свой? Думаешь, тебе всё можно?

Он залпом допил бурду из стоявшего на столе стакана.

– Думаю, тебе уже хватит, – процедила Кара, – или ты решил, что раз Серого пока нет, то можно совсем себя запустить? Что некому тебе мозги вправить?

– А чём ещё заняться? – вскинулся он. – Выступать мы не можем, репетировать не можем, песни писать не можем. Вон вместо нас каких-то «Силиконовых пасюков» на сцену выпустили.

– Мы сможем репетировать.

– Без соло-гитары? Без вокалиста?

– Петь может Радуга, она и так иногда за бэк-вокал. Гитара Серого есть в записи.

– Не тот вайб…

– Сначала наконец-то научись попадать в ритм! Вайб ему, ишь! – Похоже, Кара разошлась не на шутку.

– Ну ладно тебе, ну Карочка, неизбежная моя, небесная, ну извини-и-и! – Грифон резко сменил тон с едкого на канючащий и попытался её обнять.

Кара отодвинулась, насколько позволял диван. Тогда он упал на бок, уронив голову ей на колени. Так резко, что она охнула.

– Сириусу больше не наливать, – без улыбки произнесла Кара свою любимую поговорку.

Грифон схватил её руку и притянул к своей голове. Кара брезгливо выдернула руку: ей явно не хотелось трогать сальные, спутанные волосы. Он продолжил ловить её предплечье и ныть:

– Опять ты злюка-а. Холодная и колючая. Мы всё-таки согруппники и друзья. И не только…

– Мы уже давно только согруппники и друзья! – отрезала Кара.

Я не знал, как реагировать. Вроде бы шуточные подкаты Грифона считались в «Депрессивном бессознательном» нормой. Но сейчас Кара явно была не в настроении поддерживать эту игру.

Уна заметила нас и направилась к нашему столику. Пока я отвлёкся на неё, Грифон всё-таки поймал руку Кары и принялся целовать пальцы с неприятным хлюпающим звуком. В перерывах он бормотал:

– Знаешь, когда всё пошло через жопу?.. Когда мы перестали репетировать в петлях… Радуге и Серому не приходилось так впахивать, чтобы платить за репбазу… Я мог ночевать там, а не в сраном клоповнике… И быть трезвым было не так… Невыносимо…

– Так я и знала, – обратилась Кара ко мне, – нам не следовало приходить сегодня. Ещё не поздно пойти в другой клуб или кино. Можно даже ко мне, родители с мелкими братьями уехали к ба… лять!

Окончание у фразы было неожиданным.

– Грифон, ты совсем сдурел? – Она попыталась вырвать у него кисть, но он крепко сжимал её руками и ртом.

– Ты со мной сейчас говоришь, так не отвлекайся, – невнятно прорычал тот сквозь стиснутые зубы.

– Ну точно последние мозги продолбал!

Второй рукой Кара сильно вцепилась в его волосы, но Грифон только довольно заурчал. Сообразив, что пора вмешаться, я ударил его ребром ладони по шее. Каре наконец-то удалось высвободить руку. На ладони и тыльной стороне кисти красовался лиловый укус. В некоторых лунках от зубов выступили капельки крови.

– Пойду промою. Не хотелось бы подцепить бешенство или ещё какую болезнь помойных псов. – Она резко встала и пошла в туалет.

Тут как раз до нас добралась Уна, и они с Грифоном начали пререкаться, потому что она не хотела больше ему наливать. Мне самому пить расхотелось.

– Ну и хрен с тобой, – прошипел Грифон в спину удаляющейся Уне, когда она уже точно не могла его слышать, – потырю остатки, пока все пошли скакать под эту парашную музыку.

Он, шатаясь, поднялся и действительно пошёл по пустым столикам, опрокидывая в себя недопитые стаканы. Совсем совесть потерял. Уна только покачала головой, но почему-то не стала его останавливать, хотя я однажды видел, как она лихо вышвырнула Грифона из «Подвала». Она стояла, чуть сгорбившись, и потирала правый бок на уровне поясницы. Лицо было бледным и каким-то отёкшим, одутловатым.

– Плохо себя чувствуешь? – спросил я.

– Это всё почки, – Уна вяло махнула свободной рукой, – полжизни с этим живу, но на этом проклятом ветре, похоже, переохладилась, и пошло обострение. Ещё и стрессую из-за своего сообщества, кошки, давление поднимается, и это их ещё больше грузит…

– Так может, к врачу сходить?

– Бесплатные только весь мозг выедят, а платные… Ты б видел, какой на меня штраф повесили за «клевету», тут придётся здоровую почку продать, чтобы наскрести. Ладно, что-то я конкретно присела тебе на уши. Не бери в голову, пройдёт.

Уголок рта у неё дёрнулся. Похоже, Уне было больнее, чем она старалась показать. Она поспешно ушла, но не к барной стойке, а в направлении туалета.

Я стал дожидаться Кару и от неловкости по привычке залез в телефон. Её не было минут