Ловец кошмаров - Валентина Владимировна Белякова

– У меня тоже… – невольно сказал я, – прости, что перебил.

– Да такое ощущение, что у всех. И у Рин в том числе. Я перессорилась с соседками по общежитию и преподавателями… Не смотри так, Палочник, я умею ссориться. Просто предпочитаю по возможности этого не делать. Отчисление дышало в спину, до стипендии оставалось денег ровно на один хрен без соли. С подработки я всё отправляла семье: маме одной было бы трудно прокормить младшую сестру, брата и бабушку. В тот вечер я просто… Устала. Совсем. Бродила по улицам в осенней куртке, без шапки, не замечая, как снег тает на волосах, а лужи просачиваются в рассохшиеся берцы.

У меня перед внутренним взором возникли белые хлопья, пахнущие сырой безнадёжностью, чёрные голые ветки, звучащие, как постпанк в моих наушниках. Я так же бродил в ту зиму. По тому же городу. Возможно, в те же самые вечера. Кто знает, не прошёл ли я мимо крупной светловолосой девушки, так и не подняв на неё глаз.

– …И тут я услышала тоненькое жалобное «мяу». Не знаю почему, оно резануло меня прямо по сердцу и выдернуло из омута, в котором я плыла, бездумно подчиняясь подводному течению. В селе я постоянно притаскивала домой бездомных котят и щенят, несмотря на мамимы и бабушкины протесты, кое-как доставала им корм, пристраивала. Но куда бы я дела кошку тогда, если учесть, что меня саму вот-вот выгонят из общаги за неуплату? Об этом я не думала. Просто замерла, ожидая следующего жалобного писка, и, как только услышала, сразу пошла на звук. Оказалось, что голосок котёнка доносится из полуподвального помещения со сломанной дверью. Дом был обшарпанный, район вокруг старый, с узкими безлюдными улочками… Как ты понял, я наткнулась на вход в помещение, где мы сейчас находимся. Только восемь лет назад внутри было темно, хоть глаз выколи, холодно, страшно и пахло…

– Там пахло блевотиной.

Я аж подпрыгнул. Рин умудрилась подкрасться неслышно, как призрак. Похоже, она уже давно стояла у меня за спиной.

– Вообще много чем противным, но этот запах был свежее, потому что меня вырвало несколько часов назад. За пару лет до того я была обычным офисным планктоном: работала менеджером во второсортном ресторанчике и ненавидела эту работу всей душой. Снимала квартиру, по выходным ходила по клубам и иногда находила друзей на неделю или партнёров на одну ночь.

Потом умерла моя бездетная тётя, оставив мне в наследство небольшую двушку на окраине города и заброшенное полуподвальное помещение. Она когда-то собиралась открыть в нём парикмахерскую, маникюрный салон или ещё какую-то бьюти-хренотень. Я поселилась в одной комнате, вторую сдавала. Осознав, что у меня достаточно денег, чтобы ничего не делать несколько месяцев, я уволилась с работы, набившей оскомину. После этого моя жизнь почему-то не наполнилась счастьем по мановению волшебной палочки. Алкоголь и случайные связи превратились из вещей, снимающих стресс по выходным, в моих верных и единственных друзей.

Она замолчала, чтобы перевести дух. Тонкие веснушчатые пальцы завязывали узелки на бахроме пончо. Эта привычка явно не вчера появилась: узелки исчислялись сотнями. Я слушал Рин внимательно, иногда осмеливаясь отхлебнуть остывший кофе. Хрустеть печеньем под такую историю, пожалуй, было бы неуместно.

– Когда деньги закончились, – со вздохом продолжила Рин, – я попыталась собрать себя в кучу и начать лечиться, но, как ты понимаешь, из этого ничего не вышло. Иначе бы я не оказалась в тот вечер в своём подвале. Я была слишком неадекватна, чтобы вернуться в квартиру: боялась, что соседка вызовет «Скорую», да и стыдно было пугать её своим видом. Без понятия, как я вообще вспомнила адрес подвала и добралась до него: раньше я была там всего пару раз и решила, что мне это помещение на хрен не сдалось. Почему я не завалилась к кому-то из приятельниц? Не знаю. Возможно, подсознательно хотела замёрзнуть там насмерть. Меня вполне устраивал такой исход, казался заслуженным.

– Рин…

Уна накрыла её руку, начавшую мелко дрожать, своей большой тёплой ладонью.

– А теперь пора рассказать, что я до смерти боюсь пауков.

– А так и не скажешь! – вырвалось у меня.

Она усмехнулась.

– Может, я как Бэтмен с летучими мышами. Так вот, забравшийся в подвал лохматый котёнок превратился в моём воспалённом мозгу в огромного паука. Видимо, зверюшка просто пыталась согреться об меня, лежавшую на пуховике в собственной рвоте. Но я так завопила, будто меня заживо режут.

– И тут я со своим «кис-кис-кис»! – подхватила Ундина. – Пробираюсь в полной темноте, так как даже мобильник разрядился, пытаюсь нащупать котёнка, и тут этот крик, как будто демоны вырвались из ада… Я начинаю орать, махать руками, Рин тоже вскакивает (откуда только силы взялись!), пытается побить меня своими мелкими кулачками, кошка шипит, запрыгивает на нас, царапается и ссытся… Сражение века!

– И как мы только не поубивали друг друга, три дуры сумасшедшие. – Смех Рин был похож на клёкот сойки. – Когда более-менее успокоились, я осветила зажигалкой Уну, спросила, кто она и зачем сюда забралась. Она показала на котёнка, забившегося в угол. Пока мы его вылавливали, он чуть ли не по стенам лазал – и правда, как паук. Поэтому назвали Тарантулом. Наконец Уна смогла поймать его и запихать за пазуху. Предложила проводить меня до дома, спросила, где живу. Я сначала отнекивалась, но у Уны большой опыт принудительной заботы: щенки, котята, цыплята, братья-сёстры младшие. В общем, дотащила она меня до дома, в больницу не повезла по моей просьбе, сама сходила за всякими сорбентами, отпоила, выходила.

– Мы пожили у Рин пару недель, пока её не перестало мутить и не прошла простуда, которую она подхватила, провалявшись вечер в холоде, – Ундина продолжила историю, как только Сирин смолкла, будто они телепатически распределили сцены между собой, – потом решили открыть в подвале кафешку или бар, раз уж он всё равно принадлежит ей. Оказывается, вода и электричество туда были подведены, но ремонт всё равно требовался. Чтобы всё закупить и открыться, Рин пришлось вернуться на работу, а мне – найти вторую подработку. Это были трудные месяцы.

– Но почему-то нам было гораздо легче, чем до этого. Тарантул жил с нами, и вскоре выяснилось, что он Тарантелла. Тогда она уже тарахтела. До сих пор не понимаю, как Уне удалось её приручить!

– Это ещё что! – Уна добродушно подмигнула ей. – Тогда у меня под боком