Турист - Антон Витальевич Демченко

потолками и нехитрой, но предельно крепкой мебелью, не отличающейся особым удобством, массивной и тяжёлой до неподъёмности… впрочем, последнее, скорее, было её достоинством, учитывая буйность членов городского совета, из-за которой ещё в девятнадцатом столетии пришлось вводить отдельный городской акт, запрещающий участникам совета появляться на собраниях в главном зале при оружии. Драться же стульями и лавками, сделанными из морёного дуба со всей присущей немцам основательностью, членам совета оказалось несподручно, и таким нехитрым способом смертность в собрании в результате ссор и споров его участников была практически сведена на нет. Ну, насколько это вообще возможно в обществе, где владение эфиром и стихийными техниками возведено в культ.

А сегодняшнее собрание совета и вовсе поражало небывалым единством его участников. Правда, как оно обычно и бывает, даже это объединение обычно всегда находящих о чём поцапаться отцов городов было не результатом их общего примирения, а появлением не менее общей проблемы, требующей для начала хотя бы какого-то понимания, а уж потом, в идеале, эффективного решения! Но до этого этапа членам совета ещё было очень далеко. Пока они находились лишь в стадии принятия, и проходила она весьма тягостно.

Усугублялась ситуация присутствием на собрании, помимо его непосредственных и постоянных участников, представителя Червоннорусского воеводы в сопровождении пары совершенно незнакомых присутствующим господ, один из которых щеголял широко известным в узких кругах «преображенским» чёрным мундиром с серебряной выпушкой, а другой хоть и был наряжен в серое цивильное платье, имел вид настолько профессионально неприметный, что оставалось только гадать, к какой именно из «особых» государевых служб принадлежит сей господин. Впрочем, гадание это было из разряда дел бесполезных и пустых. Правду городским советникам всё равно никто не скажет, да и… в каком бы ведомстве не служил нынешний гость, легче от этого знания никому из хозяев города не станет. Ни старейшинам наёмничьего круга, ни банам-боярам, ни окружным старостам. Но нервирует же! Ей-богу, нервирует! И будто мало того, все трое гостей, прибывшие в город аккурат к назначенному советом экстренному собранию и присутствовавшие на нём с самого начала, до сих пор не проронили ни слова. Сидели с каменными физиономиями, слушали доклады городских служб, перепалку отвечавших за них советников и молчали. Чем, естественно, нервировали хозяев ещё больше. Причём настолько, что общее недовольство, поначалу вызванное лишь самой причиной столь срочно собранного совета, вот-вот грозило перекинуться на самого представителя воеводы и его сопровождение. И если окружные старосты и старейшины наёмничьего круга ещё как-то держали себя в руках, здраво оценивая разницу в их общественном положении, то баны и бояре уже начали гудеть, словно улей обозлённых пчёл.

— Итак, господа, подведём итог услышанного, — кажется, бессменный ритор Совета на протяжении уже двадцати лет, наконец, понял, чем грозит дальнейшее затягивание собрания, и, грузно поднявшись со своего троноподобного кресла, шагнул в центр зала на пустой пятачок, окружённый массивными дубовыми столами, за которыми восседали советники. — Не далее как сегодня утром в Рахов ворвался, иначе не скажешь, отряд наёмников, вооружённых тактическими комплексами и тяжёлым вооружением, разорил склады уважаемых горожан, после чего, не получив никакого отпора, выехал из города фактически под охраной наших же собственных стражей. Примерно в то же время нападению со стороны неопознанных лиц подверглись магазины и лавки в западной части города. Принадлежащие, замечу, всё тем же горожанам. Но здесь обошлось без грабежей. Сказал бы: «к счастью», если бы не результат.

— О да, этот «результат» нам теперь пару дней разбирать, — невесело хохотнул один из советников, отвечающий за коммунальные службы города. — Уважаемый ритор, давайте не будем играть словами! Нападавшие просто снесли здания, в которых находились те торговые точки. Раскатали бульдозерами в щебень!

— И это вопрос к вашему ведомству, господин Болен! — резко развернувшись на каблуках, ритор ткнул толстым пальцем в сторону подавшего наглую реплику советника. — Бульдозеры-то из ваших конюшен! Не скажете, как нападавшие могли получить к ним доступ⁈

— Мои «конюшни», как вы изволили выразиться, господин ритор, вовсе не банковский сейф! — почти взвизгнул желчный «коммунальщик», худощавый и тонкокостный, похожий на нахохлившегося ворона. Ещё и глазом недобро сверкнул. — Я уже несколько лет подряд ежегодно подаю прошение совету о необходимости модернизации системы охраны имущества коммунальных служб, но в ответ получаю только отписки, дескать, в городском бюджете недостаточно средств. За вашей подписью, замечу! Так кто виноват, что стоянка обслуживающей город техники стала похожа на проходной двор⁈

— Тише, господа, тише, — недовольно поморщившись, один из присутствовавших бояр постучал ручкой по краю пустого бокала для воды, и под его звон спорщики, дружно фыркнув, замолчали. Но сверлить друг друга прожигающими взглядами не перестали. Боярин покачал головой и вздохнул. — Не о том говорим, советники. На повестке вопрос: что делать с зарвавшимися наглецами, устроившими в городе переполох? С этими самыми… как их… «Гремлинами», да!

— Ничего не делать, — неожиданно подал голос молчавший до сих пор представитель воеводы. Удивлённые взгляды советников тут же скрестились на нём. Впрочем, седого, явно повидавшего всякие виды подтянутого гридня они ничуть не смутили. Он откинулся на высокую, совершенно неудобную спинку кресла и, протянув руку в сторону, требовательно щёлкнул пальцами. Подскочивший из-за спины помощник тут же вложил в протянутую ладонь алую папку. По-прежнему не обращая внимания на сердитые, да и просто злые взгляды советников, представитель воеводы извлёк из папки лист бумаги и, положив его перед собой, подтолкнул пальцами к внешнему краю стола. Ритор сделал шаг, взял переданный ему документ и, пробежав по нему взглядом, недовольно скривился.

— Прошу вас, уважаемый господин Вильчицкий, вслух, — так же, не повышая голоса, произнёс гость. А когда ритор неопределённо мотнул головой, добавил уже куда более жёстким тоном: — я настаиваю.

— Кхм, что ж… м-да… — толстяк на миг замер, но уже в следующий миг спохватился и… вернулся на свой трон. Усевшись, он извлёк из кармана пиджака маленькие очки в дорогой золотой оправе, тщательно протёр их белоснежным носовым платком и, лишь водрузив этот оптический прибор на нос, зачитал полученный от представителя воеводы документ так, чтобы слышали все присутствующие.

— Злонамеренный умысел, — первым нарушил тишину, установившуюся после прочтения этого текста, тот самый боярин, что недавно столь легко прекратил спор между ритором и советником Боленом. — И надо думать, что умысел граждан Рахова был столь злонамерен, а вред, нанесённый ими имуществу боярина, столь велик, что это дало ему право использовать тяжёлые и лёгкие тактики при «взимании честной виры»,