Усадьба «Медвежий Ручей» - Алла Белолипецкая

– Рассказывайте, я жду! – потребовал он.

И Агриппина Федотова – следовало отдать ей должное – обещание своё сдержала, тотчас заговорила:

– Место, куда мы едем, совсем не простое. Да ты, Иван Митрофанович, и сам наверняка уже это уразумел. – На сей раз она говорила в простонародной манере – или нарочно изображала её. – Ещё со времён язычества, до равноапостольного князя Владимира, в тамошнем краю совершали разнообразные обряды… – Она как бы запнулась, бросила на Ивана быстрый взгляд, а потом продолжила: – Я хочу сказать: приносили жертвы языческим идолам. Не спрашивай меня, откуда мне сие ведомо. Но я знаю доподлинно: так всё и было.

– Жертвы? – Иван ощутил неприятный холодок в животе. – Вы хотите сказать: на языческом капище убивали людей?

– Случалось, что и людей тоже. Хотя подобное происходило не так уж часто. Лишь тогда, когда возникала крайняя в том необходимость.

– Ну, вы меня прямо успокоили: без необходимости никого не убивали! И каким же богам там служили, можно узнать?

– Главным образом – Велесу, лесному богу. Впрочем, он считался не только покровителем леса и диких зверей. – Речь Агриппины Ивановны вновь переменилась, и дальше она уже говорила так, словно была когда-то выпускницей института благородных девиц. – Его издревле считали также проводником людских душ в потусторонний мир, повелителем царства усопших. А ещё – Велес был главным противником верховного божества древних славян: Перуна. Есть даже легенда, что дождь с грозой проливается на землю тогда, когда Перун мечет в Велеса свои молнии.

Даже Алексей, сидевший на облучке тройки и явно слышавший обрывки этого разговора, недоверчиво хмыкнул при последних словах. А Иван, не выдержав, перебил Агриппину Федотову:

– Это всё, конечно, весьма интересно и познавательно, однако времена языческих верований давно миновали. Так что давайте вернёмся к Медвежьему Ручью. Там-то что не так?

– К тому я и веду, мил друг. – Агриппина, снова перешедшая на простонародную лексику, смерила Ивана хмурым взглядом. – И не миновали там эти времена, уж поверь мне на слово. То именье Полугарские приобрели когда-то чуть ли не за бесценок, поскольку там каждый год бывали засухи и недороды. И никто не мог уразуметь, в чём дело. Ведь у соседей-помещиков и у крестьян тамошних и хлеб родился, и солнце землю не палило сверх меры.

– А происходили все бедствия, – не сдержавшись, подхватил Иван, – поскольку Медвежий Ручей являлся вотчиной Велеса и Перуну то место было ненавистно. Вот он и устраивал всё так, чтобы дождевые тучи обходили его стороной.

Эрик, до этого момента не издававшийся ни звука в своей корзинке, громко и протяжно мяукнул. Как будто хотел хозяина от чего-то предостеречь. А Зинина баушка с недоброй усмешкой вздёрнула одну бровь.

– Ты прямо угадал, Иван Митрофанович! И кое-кто из тех, кому судьба Медвежьего Ручья была не без разницы, тоже об этом догадался. Потому-то четырнадцать лет назад в усадьбе и принесли жертву.

Иван резко вскинул голову – глянул на Агриппину Федотову испытующе: не морочит ли она его, по своему обыкновению? И даже у Алексея заметно напряглась спина.

– То есть вы хотите сказать, что там во славу Велеса убили человека? – спросил купеческий сын. – Но какой в этом был смысл? Велес же считался врагом Перуна, который и без того усадьбу ненавидел.

– И вправду, смысла не было бы никакого, коли жертву принесли бы Велесу. Однако всё произошло иначе. – Агриппина Ивановна без всякого перехода вернулась к манере речи образованной женщины. – В жертву символически принесли самого Велеса. Не буквально, конечно. Его роль исполнил, сам того не желая, один местный помещик. И эта жертва возымела действие: с тех пор в усадьбе стал ежедневно, как по расписанию, идти дождь или снег. Вот только…

– Стоп, стоп! – Иван вскинул руку, перебивая её. – Какого помещика отправили на заклание в Медвежьем Ручье? И кто его превратил в Велеса? В смысле – кто убил его?

– Ни того, ни другого я не знаю. Я к тому нечестивому жертвоприношению причастна не была. И, находись я тогда в Медвежьем Ручье, уж точно отсоветовала бы тем дилетантам совершать их деяния. Потому что они допустили огромную, непростительную ошибку.

– Не учли, что их могут осудить и погнать на каторгу?

– Не учли, что Перун и Велес не были единственными богами языческого пантеона. – Агриппина Ивановна вновь неодобрительно нахмурилась при ироническом выпаде Ивана. – На каторгу никто не пошёл, насколько мне известно. А вот своим жертвоприношением, совершённым при свете дня, они, похоже, оскорбили языческое божество солнца. Поскольку с того самого времени не только осадки стали в усадьбе регулярно выпадать. Медвежий Ручей теперь ещё и нещадно жарит солнце – ежедневно, даже если во всей округе погода стоит пасмурная.

Тут они подъехали к железнодорожному переезду и остановились: шлагбаум был опущен. И уже Алексей не вытерпел – повернулся к седокам, хоть наверняка понимал, что не пристало ему встревать в их разговор. Но, как видно, всё услышанное очень уж его поразило.

– Я вот чего не пойму, – сказал он. – Ежели эти… как их – кудесники… уже принесли одну человеческую жертву и души свои погубили, то отчего ж они не совершили другого жертвоприношения – во славу солнечного бога? Глядишь, тот и сменил бы гнев на милость.

– А я не понимаю другого. – Иван заглянул в чёрные, удивительно яркие глаза Агриппины Ивановны. – Как вы допустили, что вашу внучку отправили в такое место? Если всё это правда, конечно.

4

Зина не хотела уходить от ворот. Слёзы её, хоть и бурные, иссякли быстро. И недавнее оцепенение к ней не вернулось. Она просто стояла и глядела на ворота усадьбы. Городовые, обмотав руки салфетками всё из той же корзинки, кое-как сумели их закрыть. И сквозь пелену раскалённого воздуха, который колыхался и вибрировал, Зина могла видеть стоявший на прежнем месте ландолет.

Чем бы ни являлась огненная завеса, окружившая усадьбу, звуки она худо-бедно пропускала. Хоть и делала их приглушёнными, как если бы они проходили сквозь толстый слой войлока. И Наталье Степановне удалось объяснить, что вернуться в усадьбу она сейчас никаким образом не сможет. А лакей Фёдор – тот и сам всё уразумел. Однако уезжать они не торопились, невзирая на то, что Николай Павлович дал понять своей тётушке: хорошо бы прямо сейчас известить полицию в уездном городе и тамошнего градоначальника обо всём произошедшем. Да и жителей Троицкого предупредить, чтобы они не вздумали соваться в Медвежий Ручей.

Как видно, старая графиня ждала того же, чего и сама Зина: чуда. Пусть они и представляли себе это чудо по-разному. Наталья Степановна наверняка ожидала, что невидимая преграда, которая не пускает её