Системный Кузнец V - Ярослав Мечников

Я выпрямился.

Хотелось высказать старому интригану всё, что думаю о его методах управления, но эмоции сейчас — лишний груз. Нужно делать дело.

Черт возьми, не попытаться найти Мастера, если есть хоть малейший шанс — это не гордость, а сумасшествие.

— Я предлагаю, — начал громко и твердо, вкладывая в голос всю волю, чтобы ни у кого не возникло сомнений в уверенности. — Не отбрасывать идею с поиском Мастера.

Тишина в зале стала оглушительнее, чем была.

— И также предлагаю по настоящему рассмотреть идею с попыткой прорыва на стадию Пробуждения — на войне все средства хороши. Отказываться от такого варианта попросту глупо. Мы должны бить по всем фронтам.

— Щенок… — прошипел Брандт.

— Пусть говорит! — жестко оборвал Ульрих.

Я сделал паузу, глядя в перекошенное злобой лицо Ржавого Беса.

— Я не знаю всей политической кухни, — произнес медленно, взвешивая каждое слово. — И, честно говоря, не горю желанием знать, но раз уж мы все оказались в одной яме, задача у нас одна: выжить. А значит, нужно бить по всем фронтам.

Перевел взгляд на Барона.

— Не предлагаю вам ехать в Столицу лично. Если это неприемлемо, если цена вашей поездки — потеря власти над землями… пусть это останется на вашей совести. Я могу не знать всех последствий.

Старался говорить максимально деликатно, сглаживая углы — сейчас не время для обвинений. Сейчас нужно продать идею.

— Но мы можем отправить кого-то инкогнито — найти Мастера, готового на риск не от вашего имени, а от имени кого-то… нейтрального.

Замолчал. В голове, словно молния, сверкнула мысль.

Торгрим.

Старый каменный крот, местный олигарх. Человек, чье богатство не зависит от милости короны — если тот предложит золото за услугу — кто заподозрит Барона? Для Столицы это будет сделка богатого эксцентрика с пограничья.

Ульрих ничего не теряет, не просит о помощи, не расписывается в своей нелегитимности — остается в стороне, чистенький и гордый.

— Кого-то влиятельного, кто мог бы позволить себе такую инициативу и оплатить её из своего кармана, не привлекая внимания к вашей казне.

Снова сделал паузу, вглядываясь в глаза седовласого правителя — борода мужчины замерла на груди — Барон, кажется, перестал дышать, ловя мысль. В глубине зрачков увидел вспышку понимания — тот уже просчитывал ходы.

— Я знаю такого человека, Барон, и вы тоже его знаете, — произнес твердо. — Говорю о Торгриме — главе Клана Каменного Сердца.

Зал взорвался взволнованным шепотом. Мастера зашевелились, переглядываясь, словно заговорщики — идея нашла резонанс.

— Торгрим! — прошелестело эхом.

— Если он выступит не как посланник, а как заказчик… частное лицо…

— А малец не глуп, бесы его раздери… — восхищенно прошептал Гюнтер.

— ТИХО! — рявкнул Барон, подняв тяжелую ладонь.

Шепот мгновенно стих, словно обрубленный топором. Ульрих смотрел на меня, и во взгляде больше не было усталости — там горел расчет политика, который увидел выход из капкана.

Барон медленно двинулся в мою сторону. С каждым шагом казался всё больше, словно древний голем — подошел вплотную, нависнув надо мной седой бородой, похожей на грозовое облако перед бурей. Пришлось задрать голову, чтобы не потерять контакт с его глазами.

— Торгри-и-им… — протянул мужчина, смакуя имя.

Мы смотрели друг другу в глаза, и в безмолвном диалоге читал больше, чем тот говорил — взгляд кричал: «Ты не глуп, парень, но слеп — видишь фигуру, но не видишь её тень».

— Торгрим не тот, на кого могу рассчитывать в полной мере, — изрек Барон, подтверждая догадки. — Но идея не дурна — она просто… крайне рискованная.

Мужчина чуть наклонился, понизив голос.

— В последнее время, когда Каменное Сердце появляется в Замке, я чувствую вонь. Крысиную вонь. И это не пустые слова, не поэзия старика — это Предки шепчут мне. Это опыт, парень. Торгрим ведет свою игру.

Барон выпрямился и окинул взглядом притихший зал.

— Если мы пойдем на это, Торгриму нужен поводырь — кто-то, кто будет сопровождать его каждый миг, кто станет моим ухом и кинжалом. Тот, кому могу доверять безоговорочно, и кто в случае нужды перережет крысе глотку, не моргнув глазом.

Его тяжелый взгляд снова уперся в меня.

— Найдите такого человека и считайте, что я даю добро.

Ульрих сделал паузу.

— И нет, это не может быть никто из моих Гвардейцев или «Грифонов», даже если я переодену тех в тряпье и лишу знаков отличия — в Столице хватает Видящих. Любой практик выше второй ступени Духа раскусит их мгновенно. Печать присяги въедается в каналы, меняет структуру энергии. Они увидят на нем мой «ошейник» так же ясно, как если бы он вошел в тронный зал с моим штандартом. Сразу поймут, кто дергает за ниточки.

Барон помолчал, давая проблеме осесть на плечи.

— Нужен кто-то со стороны — «дикий» практик. Крепкий, как скала, но чистый, без клановых меток. Тот, кому можно доверить жизнь, но в чьем Духе нет моего следа.

Фон Штейн коротко кивнул, ставя точку — сделал шаг, чтобы уйти, но вдруг замер. Не оборачиваясь, бросил через плечо:

— О каждом шаге докладывайте мне лично.

Голос стал ниже, приобретя зловещие нотки.

— Мальчик имеет доступ к моей аудиенции. Скажешь Гроверу — тот отведет к Салиму, а тот ко мне. Никаких посредников.

И добавил:

— Времени нет. Скверна грозит раздавить нас всех. Мать Глубин пробуждается.

Имя прозвучало не как название монстра, а как проклятие.

Больше Ульрих не сказал ни слова. Стремительно направился к выходу и рванул тяжелую ручку — массивная дверь поддалась легко — и вышел.

Дверь захлопнулась со стуком, отрезая от уходящего по коридору мужчины. В «Горниле» воцарилась гробовая тишина.

В этой тишине, казалось, можно было услышать, как кровь толчками пробивается сквозь сузившиеся от страха вены. Воздух звенел от напряжения.

И вдруг — хлопок.

Одинокий звук, затем еще один, и еще.

Я медленно повернул голову.

Брандт стоял вполоборота, лицо скрывали спутанные ржавые косы. Мужик хлопал в ладоши медленно и ритмично, словно изображал дешевого злодея из кино.

— Неплохо, парень. Неплохо… — прохрипел оружейник. — Как быстро ты взлетел. Быстрее, чем пикирующий Скальный Грифон. Пнул старика Брандта под зад и отправил на свалку истории.

Гигант резко развернулся ко мне — на лице застыла издевательская улыбка, которая, впрочем, не могла скрыть кровоточащую рану уязвленного эго. В глазах плескалась боль побитой собаки.

— Теперь якшаешься с самим Бароном? Ходишь к нему на приватные приемы через черный ход? Моё почтение, Мастер Кай.

Брандт картонно, неловко согнулся пополам. Огромная гора мышц изображала придворный реверанс — выглядело одновременно смешно и