Магический источник - Василий Анатольевич Криптонов

хотел было уже вынуть книжку, которую сунул туда накануне — «Демоница и праведник». Не тут-то оно было! Вместо отборного лыра в портфеле оказалась местная фолиантина под названием «Призыв сущностей». Это как же это я так опростоволосился⁈

Открыв книгу, я обнаружил там записку, написанную танькиной рукой: «Саша, ты совсем сдурел⁈ p.s. Записку сожги! p.p.s. Используй магию стихий!»

Подумаешь! — обиделся я. — можно подумать, я не понимаю, что никому нельзя иномирные книжки показывать. Я б и не показывал, сидел бы себе тихонечко, листал наедине с собою. А теперь чего — сущностей призывать? Я ж призову — не обрадуетесь… Впрочем, ничего я не призову, я ведь магию в себе ещё не развил.

Вот ведь зараза. Кабы Хранительница обнаружила во мне какой-нибудь самый обычный дар — я бы тем и рад был. А теперь — выбор появился. Вот я и завис. Как будто три книжки купил, и теперь надо бесплатную четвёртую выбрать.

Короче, не знаю я пока, кем хочу быть, когда вырасту. Двадцать семь лет, всё только начинается! Чего они пристали-то? Погуляю ещё, жизни порадуюсь, а потом уже — вот это вот всё.

Пока я думал, разглядывая потёртый переплёт «Призыва сущностей», в дверь постучали.

— Входите, чего уж, — громко сказал я.

Запрещёнки нет, бояться нечего.

В кабинет, улыбаясь, вошла Анна Савельевна Кунгурцева. Я встречно улыбнулся и встал. Значит, не показалось, возникла-таки между нами симпатия на танькиных именинах.

— Заходите-заходите, у меня, правда, посадочных мест не много, но вы садитесь на моё, я постою — насижусь ещё.

— Ох, спасибо, вы так любезны! — ещё больше обрадовалась Анна Савельевна. — А я не с пустыми руками.

В её не пустых руках оказался чайник. Простой металлический чайник на простой же металлической подставке.

Я в вежливом удивлении приподнял брови.

— В прошлом году у нас была ярмарка, где продавали всяческие изумительные диковинки, — сказала Анна Савельевна, поставив чайник мне на стол. — В основном — абсолютная чушь, но кое-что заслуживало внимания. Взгляните! — Она нагнулась к чайнику и отчётливо произнесла: — Сделай мне чаю.

Чайник зашумел.

Я потряс головой, поморгал — нет, правда! Чайник пыхтел и выплёвывал из носика клубы пара.

Анна Савельевна повела над столом рукой, и на нём возникли две фарфоровые чашки.

— Можем чаёвничать, — радостно сказала Анна Савельевна. — Возьмёте на себя труд?..

Она села на моё кресло, а я, взявшись за тёплую ручку, налил в чашки коричневатой жидкости. Запахло свежезаваренным чаем.

— А как это?.. — пробормотал я.

— Воду берёт из ближайшего источника, — сказала Анна Савельевна. — Откуда добывает чайный лист — тайна сия велика. Не слишком хорошего качества чай, надо признаться, дома хочется чего-нибудь поприличнее, но на службе — самое то.

Я поднял чашку, пригубил… Ну, такое. Без бергамота — и на том спасибо.

— Ценнейшая вещь, — вслух заметил я. — Как же мне вас отблагодарить?

— О, я уверена, что мы что-нибудь придумаем, — подмигнула Анна Савельевна.

Внутренне я, с одной стороны, обрадовался. А с другой — загрустил. Ну вот что я опять, ну вот куда я?.. Хоть бы раз меня эти отношения так называемые куда-то в хорошее место привели, эх…

— Как осваиваетесь? — перевела тему Анна Савельевна.

— Не жалуюсь, не жалуюсь, — прошёлся я по кабинету с горячей чашкой в руке. — А коллектив-то у вас тут дружный?

— Коллектив? — несколько озадачилась Анна Савельевна. — Ну как вам сказать…

— Ну, на дни рождения скидываетесь?

— Зачем? Нет, у нас так не принято.

— Может быть, какие-нибудь совместные мероприятия, чтобы укрепить командный дух?

— Александр Николаевич, да о чём это вы?

— Как же мне нравится ваш мир, Анна Савельевна!

— Мир? — совсем растерялась Кунгурцева.

— Конечно. — Я присел на край стола и заглянул в её красивые глаза. — Ведь эта академия — как отдельный мир, не правда ли?..

— Да… — прошептала Анна Савельевна. — Вы совершенно правы, Александр…

— Просто Александр.

— Просто… Александр…

Я наклонился ниже, Анна Савельевна в полубессознательном состоянии потянулась навстречу, и тут хлопнула дверь.

— Сашка! У меня первой пары нет, я реши… Ой.

Мне даже оглядываться не потребовалось, я и мысленным взглядом прекрасно увидел, как возникшая на пороге Танька покраснела до корней своих ярко-красных волос, как будто в коммунистическую партию вступила, чтобы отца окончательно до сердечного приступа довести.

— Прошу прощения! — Анна Савельевна вскочила, тоже красная, как школьница. — Мне… Мне давно пора, я засиделась.

Пулей вылетела из кабинета, оттолкнув по пути Таньку.

Я повернулся и окинул мрачным взглядом подругу дней моих суровых.

— А что, тук-тук не работает?

Танька посмотрела на дверь, будто пытаясь найти там таинственный тук-тук, потом сообразила, что я издеваюсь, тряхнула головой и с силой захлопнула дверь.

— Сашка, ты с ума сошёл? — прошипела она, подходя к столу. — Ты что выделываешь⁈ Она ведь… Она… Да она даже более старая, чем ты!

— Бывают люди, более старые, чем я⁈

— Не издевайся! Саша — первый день!

— Я ведь обещал всё испортить уже в первый час. Чаю хочешь?

— Ненавижу тебя! Хочу…

— Эх, если бы мне платили по сто рублей каждый раз, как девушка говорит мне эти слова…

— Сашка-а-а! — взвыла Танька и, шлёпнув меня ладошкой по плечу, протопала к моему креслу.

Уселась, взяла чашку, оставленную Кунгурцевой.

— Не побрезгуешь? — спросил я.

— Чего бы это? — Танька отхлебнула чаю и поморщилась.

— Ну, есть такая примета: кто из кружки старого человека попьёт — сам состарится.

— Ох, Сашка, всё-то ты шутишь! — Татьяна затеяла делать умный вид. — А я, между прочим, всё утро ради твоего благополучия тружусь.

— Присед делаешь? Молодец, одобряю. С весами, надеюсь? Без весов — это так, аэробика, чисто жир согнать. У тебя его и так небогато.

— Я с подругами поговорила. Распустила слухи, что предмет новый — сущая чепуха, к тому же очень сложная, а преподаёт мой дальний родственник из деревни, которому целых двадцать семь лет. Так что теперь к тебе никто ни за что не запишется.

— Ох, и спасибо тебе, Татьяна Фёдоровна! — воскликнул я. — Что бы я без тебя делал — даже и не знаю.

На переменке решил заглянуть к Фёдору Игнатьичу. Пока шёл, то и дело слышал шепотки: «Это он! Правда он, о нём Татьяна рассказывала! Какой мужчина! А я с ним разговаривала перед парами!»

Грустно мне было. Грустно и тоскливо. Вот как судьба распорядилась: любителя женщин постарше подселила к любительнице мальчиков помоложе. Но я-то хоть понимаю, что у меня искажённый взгляд на мир, а Танька-то на полном серьёзе верит, что сказать её сверстнице: «Препод двадцати семи лет» — значит, отпугнуть.

— Здравствуйте, вам что угодно? — поднялась мне