"Фантастика 2025-169". Компиляция. Книги 1-24 - Никита Киров

эльфийским обстояло сложнее, ведь ушастые появлялись в шахте куда реже, да и словоохотливостью не отличались. К тому же, даже сосланные на рудник за провинность, оставались на вершине иерархии и до физической работы с киркой не опускались.

В шахте подмеченная мной за время путешествия через Дикие Земли пирамида взаимодействия нелюдей лишь подтвердилась. Причем, как на личном опыте, так и словами старожилов. Они сами не знали почему, но тоже подметили, что эльфы считались элитой, а клиоты социальным статусом не далеко ушли от людей-рабов. Остальные же располагались посредине и находились примерно на одном уровне.

Возможно, дело в каких-то физиологических особенностях — орки и дварфы отличались от людей разительно, в то время как Химера от человека зачастую так просто и не отличишь. Неплохая теория, вот только эльфы тоже довольно сильно походили на людей. Только преимущественно повыше. Но со спины, да в головном уборе вполне можно спутать.

И поплатиться.

В общем, еще одна загадка, ответ на которую лишь предстояло найти.

Разработка побега тоже шла своим чередом. Время от времени находя крупные куски Этерниевой руды, и извлекая из нее жалкие крохи Межмировой Энергии для личного пользования, я ни на один день не переставал плести сеть подготовки восстания.

Подобно терпеливому пауку, я протягивал тонкие нити, тщательно проверяя каждый узел и никогда не идя напролом. Слишком многое стояло на кону, чтобы рисковать и разом лишиться всех надежд и планов. Приходилось быть осторожным.

Моими ближайшими сподвижниками стали Евген и, как ни странно, Кисточка, страстно желавший ощутить собственной кожей дыхание ветра. Со временем удалось уговорить и Клена. С остальными же аборигенами рудника дело продвигалось крайне медленно — они никогда не чувствовали вкуса свободы, а потому не могли даже представить то, что я им предлагал.

И по той же причине крутолугцы куда охотнее вступали в ряды сопротивления. Но случались промашки и там. Завербованный Евгеном Толля действовал слишком неосторожно и в разговорах нарвался на продавшегося нелюдям каторжника из числа наших. В результате Толлю показательно казнили, запытав до смерти у всех на глазах, Евген же загремел в Каземат.

До меня дело, к счастью, не дошло, потому что я преимущественно действовал из тени, а Евген меня не сдал, но этот инцидент отбросил нас на месяцы работы назад. Пока вычислили предателя, пока успокоили запаниковавших, пока отладили новые схемы паролей и кодовых слов… Да и надсадные крики захлебывавшегося собственной кровью Толли отнюдь не вселяли надежды на успех.

Нелюди знали, как отбить всякое желание к сопротивлению.

И тем лишь подбросили дров в неугасимое пламя моей ненависти к ним.

Иногда в казарму попадали новенькие из числа выросших Нионанде невольников. К этим приглядывались особенно тщательно. И параллельно мы приступили к первой фазе активных действий — разведке. Каждую ночь кто-то осторожно выбирался наружу и, рискуя собственной задницей (как в прямом так и в переносном смысле), исследовал ближайшие области. Ведь чтобы бежать, нужно понимать хотя бы в какую сторону вообще двигаться. В условиях темноты подземелья сориентироваться по обстановке не выйдет.

Сильно не наглели, за раз отвоевывая у неизвестности по паре метров, и постепенно составляя карту окрестностей. На ней уже появились казармы нелюдей, столовая, склад, арсенал и апартаменты Сранделя. Последние вроде как должны были располагаться в непосредственной близости от пути к поверхности, хотя самого его нам пока нащупать не удавалось.

Вечерние разговоры о солнце, деревьях и бабочках давно уже сами собой прекратились. И вовсе не потому, что в них отпал интерес, а из-за того, что постепенно наши воспоминания стали тускнеть, снедаемые вездесущим и всепроникающим мраком. Казалось, что тот не только застилает взор, но пробирается прямо в душу и сердце, лишая разум воли, а память красок. Будто и не было всей той радости, и мы с самого рождения живем здесь, во тьме, а прежние жизни нам лишь приснились.

Даже мне, понимающему, что это лишь защитная реакция психики, приходилось непросто. Что уж говорить про остальных. И тем волнительнее стало появление в казарме сразу целой группы новичков, прибывших с поверхности.

Едва выяснилось, что они родились не в Нионанде, как их тут же, как и нас некогда, окружили старожилы с уже знакомыми мне вопросами. Вот только теперь среди них появились и бывшие крутолугцы. Быстро же мы ассимилировались…

— Ты когда-нибудь пробовал яблоки? Правда, что они такие сочные, что можно захлебнуться, как супом?

— Расскажи про цветы! Пожалуйста! Про цветы!

— А какое небо? Опиши небо!

— Звезды!

— Ветер!

Ну да. Ничего нового. Все те же и все о том же. Впрочем, понять их можно. Да чего таить — я и сам с удовольствием послушаю о прелестях внешнего мира.

Истосковался.

Я лежал в своей лунке, в какой-то момент переставшей казаться чрезмерно большой, и, сморщив лоб, строил дальнейшие планы. Нелюди до сих пор не заметили, что кто-то ворует у них Межмировую Энергию, и я чувствовал, как она плескалась во мне. Не так уж и мало. Хотя я точно мог бы удержать в себе еще вполовину больше.

Мне по-прежнему не удавалось выжать из голубых кристаллов что-либо кроме единственной искорки, но я уже и не пытался, сделав ставку на осторожность. Ведь на бо́льшую недостачу могли и обратить внимание.

Но, черт побери, как же медленно копились силы! А рассказывать о них я не рисковал даже ближайшим сподвижникам. План побега всегда можно скорректировать, а то и вовсе переписать заново, но если нелюди прознают, что кто-то из невольников копит Межмировую Энергию… Тут Казематом будет уже не отделаться.

И все же… Все же…

— Да что же вы? Таких простых вещей не знаете? — из мрачных размышлений меня вырвал громкий и густой, как новогодний снегопад, голос, почему-то показавшийся мне смутно знакомым. — Бедолаги. Конечно, я вам все расскажу, ребята. Слушайте!

Надо же какой бодрый.

«Ребята».

Я грустно усмехнулся.

Знавал я одного оптимиста, который обращался так даже к собиравшемся его ограбить и побить караванщикам. Да… Вот уж от чего-чего, а от помощи Леуштилата, я бы точно сейчас не отказался. Давненько я не вспоминал о своем первом и единственном настоящем друге. Все как-то больше о семье, да о семье. А ведь Леуш… Леуш…

Мысль забуксовала, как заевшая пластинка, и вдруг взорвалась в мозгу ярким фейерверком красок.

— Леуш⁈

Глава 26

— Леуш⁈ — возглас вырвался у меня против воли, и я аж вывалился из своей лунки, как труп из