Большие Песцовые радости - Инди Видум

дядя — прекрасный художник. Я показала несколько фотографий его работ, и владелица галереи согласилась, что в них есть потенциал, а значит, найдутся те, кто станет вкладывать в это деньги. Картина, кстати, была продана через час после того, как ее вывесили.

— Владелица галереи — ваша подруга? — предположил я.

— Что это меняет?

Она вздернула подбородок, стараясь не встречаться глазами с Олегом.

— Мы хотим получить консультацию относительно продаж картин Древних, — сказал я, — но не знаем к кому обратиться.

— Настоящие картины Древних? — удивилась она.

— Именно, — поддержал меня дядя. — Совершенно случайно достались. Хочешь взглянуть?

Она хотела сказать нет, но любопытство победило.

— Было бы интересно.

— Сейчас принесу, — подхватился Олег и рванул к себе за картинами.

— Где он умудрился их достать? — спросила Шалеева уже вполне человеческим голосом.

— В помещении Древних, с которого только недавно спала защита, — ответил я. — Вы же знаете, что он специалист по археологии, которого за знания и удачливость уважают коллеги.

— Коллеги…. Да уж. — Она поджала губы явно вспомнив соперницу.

— Не все, конечно. Некоторые завидуют и хотят подставить. Недавно буквально был случай со знакомой дяди… Впрочем, не думаю, что я имею право это рассказывать. Очень уж некрасивая история получилась, — навел я тумана. — К сожалению, в археологической среде очень много завистников. И много желающих примазаться к чужому успеху. Олег не всегда может твердо сказать нет, он бывает слишком мягким.

Холодок из глаз Ольги уходил. Возможно, она мне не верила, но очень хотела верить — уж это-то я чувствовал, благодаря навыкам Соблазнения — вот такой интересный эффект от впитанного модуля. На всякий случай я проверил, не использую ли чего неосознанно — только влюбленной Шалеевой мне не хватало. Но нет, не использовал.

Олег подошел с картинами и сразу выставил их перед Ольгой.

— Это точно картины Древних? — недоверчиво уточнила она. — Но ты рисуешь куда лучше.

— Это картины древнего художника, — подтвердил Олег. — Он был не очень талантливым, но усердным. С художественной стороны они ценности не представляют, только с археологической. Мы подумывали сделать их основой нашей картинной галереи.

— Если что и делать основой, то только твои картины, — категорично сказала Ольга. — Эта мазня твоим работам в подметки не годится.

— То есть продажу поддерживаешь?

— В этом я не уверена, — покрутила она головой. — Это раритет, стоимость которого с годами только вырастет. Или у вас проблемы с деньгами?

— Шутишь? — удивился Олег. — Да они сейчас к нам со всех сторон липнут. Я и свою работу решился продать только потому, что ты предложила…

— Давайте мы все это обсудим за столом, — предложил уже я.

Я чувствовал себя лишним, но никак не мог придумать предлог, чтобы удалиться. А ведь без меня они сейчас точно договорятся лучше. Спас ситуацию позвонивший мне Греков. Извинившись, я поставил защиту от прослушивания и ответил:

— Да, Алексей Дмитриевич?

— Илья, как там у тебя дела в академии? Помощь не нужна?

Это были кодовые слова для разговора по телефону, означавшие, что как раз моя помощь нужна в Дальграде.

— Спасибо, нет, сам справляюсь, — ответил я, что подразумевало: постараюсь прибыть как можно скорее.

Возможно, это была перестраховка и никто нас не слушал, но в последнем сомневался не только Греков, но и я. Все же государственные структуры были относительно независимыми, а статус Шелагина пока не подтвержден.

— Тогда не отвлекаю, — бросил Греков и отключился.

Я снял защиту от прослушивания и сказал:

— Простите, но я должен вас покинуть. Срочные дела.

Наверное, я был убедителен, потому что на лице Ольги не появилось ни грана сомнения, Олег, как мне показалось, даже обрадовался, но вид принял сожалеющий и заявил:

— Илья, мы все прекрасно понимаем. Надо так надо. За щенком я присмотрю.

— У вас есть щенок? — удивилась Шалеева.

Вынес я Глюка и его вещи в гостиную ничуть не переживая, что он испортит романтический вечер дяде. Глюк внимательно обнюхал новое лицо в своем окружении и даже не стал ворчать — первый признак, что все пройдет хорошо.

Я сделал вид, что ушел, но на самом деле выключил телефон и перенесся по Маяку в Дальград. Назад вернусь по Маяку в Философском Камне. Стоял он у меня в комнате ровно посередине. И при невозможности никому, кроме меня, попасть в мою спальню был относительно безопасен для перехода.

В Дальграде я вышел в своей башне, набросил невидимость и пошел к Грекову. Находился он в отведенных ему апартаментах. Видимо, чтобы меня не демаскировать.

— Что случилось Алексей Дмитриевич? — спросил я, войдя, как мы договаривались, без стука и тут же развеивая невидимость.

— О, Илья, быстро ты, — обрадовался он. — Не верил, что так возможно, а поди ж ты…

— Я же сказал, что появлюсь быстро при необходимости. Необходимость-то какая?

— Реликвию надо настроить под одного из губернаторов. С теми же оповещениями, что и на Фадеева. Он сейчас у Павла Тимофеевича, на клятву они договорились, но тот выставил условие увидеть реликвию до клятвы.

— В принципе риска нет. Ее как привязать, так и отвязать можно.

— Истину глаголешь, вьюнош, — кивнул Греков. — Павел Тимофеевич решил пойти навстречу. И поручил мне найти нужную реликвию. Посетитель предупрежден, что дело это небыстрое, но он уперся и не хочет уходить, пока не получит желаемое.

Я извлек контейнер с реликвиями, который хранился у меня в пространственном кармане.

— Ты прямо филиал императорской сокровищницы, — заржал Греков. — Кстати, а что там в ней было-то?

— Я не смотрел. Реально не до этого. У меня и без того уже запасов на несколько поколений.

— Разгребать пора.

— И это мне говорит человек, который предлагал сводить в бордель на экскурсию.

— Не совсем на экскурсию, но сводить. Отвлекаться от разгребания тоже надо. Никак надумал?

Неожиданно Песец проявился и активно закивал, потирая лапы. Наверное, захотел сравнить жриц любви во времена своего создания и нынче. Почему-то показалось, что эта информация у него точно есть. Но ведь спросишь напрямую — пойдет в отказ.

— Мне часа два лучше не возвращаться в Верейск. Дядя личную жизнь устраивает.

— То есть надумал? — непонятно чему обрадовался Греков. — Сделаем. Решим вопрос