Второй шанс для Элии - Марина Николаевна Александрова

Следом на неё упал плащ, сапог, а после странной возни уже в карете и яростного шипения очень похожего на: «Отдайте, кому говорю! Я вам потом ещё достану!», и довольно увесистый саквояж.

— Что здесь происходит⁈ — в сопровождении Яса и Оре, подошел к карете Зейн.

— Господин, — завыла лохматая блондинка, что сейчас самым позорным образом рыдала сидя в придорожной пыли. — Они! Они! Меня-а-а! — выла она, когда Зейн открыл пошире дверь кареты наталкиваясь на до безобразия приличное зрелище.

Дочка графа и пожилой мужчина в очках, представившийся её опекуном, сложив руки на коленках мило улыбались и хлопали ресницами, точно близняшки, если не брать во внимание их пол и разницу в возрасте.

— Что здесь происходит⁈ — рыкнул Зейн, не желая задерживаться, чтобы разбираться в каких-то разборках еле как отысканной пятёрки.

— Господин, — неожиданно заговорила пожилая женщина, — у неё похоже истерика. Всю дорогу так воет, может быть, поменяете её местами с моим сыном? Ну, сил нет никаких уже, — горестно вздохнула женщина, — как мы только её не успокаивали.

— Что⁈ — заорала девица с земли. — Твари! Какие же вы все твари! Ненавижу вас! Всех ненавижу! — орала она.

Зейн лишь раздражённо прикрыл глаза, потянулся за силой к одному из рейши и едва коснувшись лба блондинки, погрузил ту в глубокий сон. Некогда ещё и с ней возиться.

— Поменяйте их местами с мальчиком, — отдал он распоряжение одному из воинов, после чего отдав ещё несколько указаний, устремился к своей лошади. Стоило поспешить.

* * *

Томас оказался очень милым парнем. Мы были ровесниками, но почему-то сначала мне показалось, что я старше. Хотя в разговоре с госпожой Вьер стало понятно, что это не так и мы действительно одного возраста. Томас так мило розовел, стоило нашим взглядам встретиться, что я испытывала некоторую долю нервозности. Объективно он был довольно симпатичным парнем высоким и хорошо сложенным. Волосы цвета льна и глубокого стального оттенка глаза на довольно привлекательном лице с высокими скулами, чуть пухлыми губами, которые, наверное, было бы приятно целовать… Если бы конечно речь шла о ком-то нормальном. Обычно девочки, мои ровесницы, такие как Берта странно робели и смущались в присутствии ребят. Я помню, что когда-то я так же вела себя от вида старшего брата Берты. Но стоило мне трёхнуться головой и всё, что осталось между мной и противоположным полом так это драки и совместные «дела». После того, как был обрит брат Берты так внимание от противоположного пола и вовсе сошло на нет. Я не расстраивалась. Но иногда завидовала тому, как радуется Берта, когда Лоис дарит ей цветы. Как она смущается, когда он что-то шепчет ей на ухо. Эх, не представляю, что мне нужно прошептать на ухо, чтобы я смутилась? А, страшнее всего то, что если такое и произойдёт, то незадачливый ухажёр лишится зубов с большой долей вероятности. Грустно быть чокнутой, но куда деваться — болезнь не выбирают…

Хотя стоило признать некоторое улучшение в моём состоянии. Ещё несколько лет назад мужчины были кем-то…не знаю даже как объяснить, кем-то как я… как бы нелепо это не звучало. Меня могла смутить Берта слишком глубоким декольте, но Лоис мог хоть голышом при мне разгуливать мне было бы всё равно. Но так было первые года три после падения. Сейчас же, покинув поместье отца, я не без удивления начала отмечать, что есть симпатичные мужчины. Порой, даже с интересом могла разглядывать противоположный пол. Могло ли это значить, что наконец и моё женское начало пробуждается от глубокого сна после пережитого падения? Положа руку на сердце мне хотелось бы вновь стать девочкой, как все, но и сохранить ту смелость и безрассудство без которого я теперь не мыслила себя тоже. В конце концов, я просто приняла свои странности. Во многом благодаря господину Фирсу, который действительно ценил эти качества во мне. Во многом благодаря безразличию собственной семьи, которым было плевать какая я грубая или хулиганистая, просто пороли, когда уж совсем переходила черту, так это не так уж страшно. Ко всему привыкаешь. В конце концов, когда Лоис подрос то порка стала похожа на массаж, потому как мой дружок знал, что выпори он меня чуть сильнее и я запалю его сарай с инструментом.

— Поспи немного, — участливо прошептал Фирс, когда наш обоз вновь двинулся в путь.

И, правда, что-то устала я после четырёхчасового марафона по изгнанию госпожи Лавиль. Девица оказалась на редкость упорная и не желала сдаваться даже когда стало понятно, что денег у неё больше нет. Если бы они сошлись с Фирсом, то легко бы могли спустить состояние за рекордно короткие сроки и даже не расстроиться истово веруя, что чудеса случаются и вот-вот они посыпятся на них, как из рога изобилия. Лохи, что с них взять?

Почему-то задумавшись о том, кто такие «лохи» я вновь не нашла никаких конкретных образов в своей памяти, но решила, что Фирс милый лошок, а Алисандра противная лохудра. Очень надеюсь, что она самостоятельно решит избегать наше общество. Ещё раз окучивать её на протяжении четырёх часов, не применяя физического насилия я была не в состоянии.

Кивнув профессору, я вновь прикрыла глаза и даже успела провалиться в какой-то беспокойный сон, где кто-то постоянно вскрикивал «бита», но при это вместо карт на стол падали связанные фигурки лакеев из дворца императора.

— Элия!

Голос профессора ворвался в мой мучительный сон из уст какого-то толстого зайца в очках и с лохматыми ушами. Заяц почему-то прыгал вокруг лакеев и пытался проверить нет ли среди них императора.

«Лошок», подумала я, наблюдая за милым пушистым пухликом, «вот ты какой!»

— Элия! Вставай немедленно! — вдруг визгливо заорал «заяц» и я тут же распахнула глаза.

— Что? — пробормотала я, натыкаясь на какой-то особенно перепуганный взгляд профессора, который продолжал трясти меня за плечо.

— Напали! На обоз напали! Что делать⁈ Что делать⁈ Надо бежать! — в панике Фирс ринулся на выход из кареты, в то время как я едва успела словить его за шиворот. Вот же неугомонный, то говорит, что толстый и ему сложно далеко ходить, а то вон — не поймаешь колобка!

— Куда! — вернула я профессора обратно на лавку. — Сидеть, — скомандовала я, бросая взгляд на перепуганных соседей.

К чести госпожи Вьер она не пыталась вырваться из-под защиты стен кареты, но при этом это пытался сотворить Томас, которого она пыталась удержать за руки. Снаружи раздавались крики, лязг металл, беспокойное ржание лошадей. Судя по всему, был