Девятый - Сергей Лукьяненко

часть экипажа «Гаргантюа», необычная форма. Она скорее похожа на морскую: короткие белые шорты, тельняшка с коротким рукавом и бескозырка со здоровенным красным помпоном на макушке. Как это ни странно для французов, но помпон не просто чтобы выделиться, он играет роль амортизатора: если приложишься куда-то башкой, то есть шанс отделаться испугом.

Но этому астронавту не повезло. Ударился он именно головой… хотя, скорее, его ударили, но по виску. Причём так сильно, что проломили череп. Из виска торчало донце какого-то цилиндрического прибора с обрывком провода, на нём медленно загорался и гас красный светодиод. Может при разборке корабля так получилось? Нет, вряд ли. На руках и ногах были кровоподтеки. Костяшки пальцев тоже сбиты и окровавлены. Он с кем-то дрался. А потом пропустил удар по голове и…

Я сглотнул и отвернулся. Хорошо, что я толком ничего не ел почти сутки.

Не могу же я его вытащить, а потом ехать в лифте как ни в чём не бывало.

Стоп. Вытащить придётся! Надо проверить, вдруг он всё-таки жив? Железяка в башке, литра два крови вылилось, но… Всякое бывает.

Взявшись за ноги астронавта (один ботинок у него слетел, пришлось хвататься за волосатые икры) я выправил их и поволок астронавта в коридор. Оттащил метра на два, оставляя на полу смазанный тёмный след. Присел, приложил пальцы к сонной артерии.

Ничегошеньки не чувствую.

Что ещё делают?

Надо зеркальце к носу приставить, запотеет или нет, я в кино такое видел!

Только откуда у меня зеркальце, я же не девчонка.

Так, понял!

Я метнулся к двери в медотсек. Протиснулся мимо листов обшивки, порылся в сваленных на операционном столе инструментах. Нашёл какой-то здоровенный нож или скальпель с широким блестящим лезвием. Вернулся к астронавту, наклонился над ним и поднёс лезвие к носу. Запотеет или нет?

Проверить я не успел. Астронавт открыл глаза.

Зрачки у него были широкие и почему-то узкие как щель, вытянутые сверху вниз. Совершенно мёртвые глаза, неподвижные, но он их открыл.

Астронавт дёрнул руками, словно пытаясь меня нащупать. Одна рука была сломана в локте и болталась, вторая будто палка хлестнула по плечу.

Я заорал. Отчаянно размахнулся и вонзил скальпель в шею астронавта. Но тому, похоже, было всё равно. Он ещё раз махнул руками, пальцы мёртво сжались на моём плече. Я инстинктивно выставил вперёд руки, упираясь в голову астронавта. И, наткнувшись взглядом на свои белые перчатки, вспомнил про их особую начинку. Свёл мизинец с большим пальцем.

Со среднего пальца шарахнул электрический разряд, прямо по торчащему из виска цилиндру. Тело астронавта вздрогнуло и обмякло, из прибора неожиданно вышло облачко чёрного дыма. Меня то ли током отбросило, то ли я оттолкнулся, даже понять не успел, но я оказался в метре от мертвеца и перебирая руками-ногами пополз в сторону.

Но он больше не шевелился.

— Дрянь! — крикнул я, глядя на белое неподвижное лицо. — Что ты такое? Кто ты?

Астронавт не отвечал. И я вдруг чётко понял, что теперь он окончательно мёртв и совершенно безопасен. С каким-то жалким скулящим звуком я привстал, согнувшись уставился на астронавта, выставил вперёд руку со скальпелем, который так и не выпустил.

Я наконец-то его узнал. Это был Лоран Бельроуз, второй пилот и навигатор «Гаргантюа». Только на снимке из досье он был бодрый, загорелый, а сейчас лежал такой бледный, что походил скорее на чистокровного англичанина.

Глянув на лезвие скальпеля, я убедился, что на нём даже следов никаких нет. Потом подошёл к неподвижному телу, присел и резанул поперёк запястья.

Тело не дрогнуло. Выступила пара капель крови и всё.

Он был мёртв и давно. В теле почти не осталось крови.

Но почему он двигался? Да ещё и с какой-то осознанностью, будто пытался меня схватить.

Я посмотрел на торчащую из виска астронавта железяку. Дымиться она перестала, огонёк тоже погас. Взявшись за края цилиндра, он был толщиной с носик водопроводного крана, сантиметра два, я потянул.

Цилиндр с чмокающим звуком вылез из кости. В длину он оказался лишь чуть больше, чем в ширину. Тот конец, который был внутри, покрывала какая-то густая синяя слизь. Не думаю, что у людей бывает внутри что-то синее!

Во мне смешались страх, отвращение и любопытство. Я осмотрел рану в голове несчастного Лорана. Нет, голова была не проломлена. Череп просверлили! И даже белесая поверхность мозга в ране казалась не поврежденной, только вымазанной в той же самой синей слизи.

В голову француза имплантировали это устройство. И оно его убило?

Нет, оно им управляло. Даже после смерти пыталось двигаться конечностями.

А убил его кто-то другой, с кем он дрался, причем дрался скорее всего, против воли, как беспомощная марионетка. Что же тут происходит?

Я оттащил тело астронавта к стене. Страх у меня прошёл начисто, остались ярость и отвращение. Я вспоминал, как падший громил клонарню, раня и убивая наши беспомощные тушки. Тут было что-то похожее по уровню зла, а может даже и превосходящее — над людьми измывались и при жизни, и после смерти.

Но падшие не пользовались техникой, им хватало собственного тела, ореола и искажённой благодати.

Снова отправившись в разгромленный медотсек, я вытер прибор, нашёл флакон со спиртом и облил им. Синий гель растворился и исчез. Я встал под единственную работающую лампу, внимательно осмотрел цилиндр. Он не выглядел каким-то совсем уж чуждым, инопланетным.

Вокруг торца цилиндрика шла едва заметная щель. Прижав прибор к операционному столу, я приложил скальпель, покачал лезвие из стороны в сторону. Цилиндрик раскрылся.

Внутри оказалась крошечная батарейка с надписью «betavolt», две крошечные микросхемы, спаянные тончайшими проводами и ещё один пучок проводов, уходящий в снятую мной крышку. Видимо провода шли насквозь, погружаясь в мозг, но я их оборвал, вытаскивая прибор. Свободное пространство было заполнено самой обычной полимерной ватой, чтобы детали не болтались.

Это устройство изготовили из земных деталей. И, кажется, кустарно. Может быть прямо на борту «Гаргантюа».

Батарейку я оторвал и выкинул, мне не хотелось таскать с собой кусочек радиоактивного никеля. Микросхемы запихнул обратно в корпус, завернул в марлевую салфетку и спрятал в карман.

Потом меня осенило, и я внимательно проверил окровавленные простыни на операционном столе. Обнаружив следы синего геля в том месте, куда точно не дотрагивался, ничуть не удивился.

В этом медотсеке кого-то превратили в управляемую компьютером марионетку. Может быть как раз Лорана.

В целом происходящее понятнее не стало. Но я хотя бы знал теперь, кого мне опасаться. И убедился, что у меня есть вполне подходящее оружие —