Доктор для следователя - Алиса Север

Это был вызов. И доверие, большее, чем я могла ожидать.

— Я всегда готова к сложной операции, гражданин следователь, — сказала я, и уголки моих губ дрогнули в подобии улыбки. — Особенно когда диагноз почти ясен.

Он кивнул, и в его глазах вспыхнул знакомый огонек — не магический, а человеческий. Огонек азарта и решимости.

— Тогда начинаем завтра, — он развернулся и вышел, оставив меня одну с новой, пугающей и оттого еще более манящей целью.

Врач и следователь. Доверие и опасность. Наши пути окончательно сплелись в один. И я понимала, что иду по лезвию бритвы. Но впервые за долгое время я чувствовала, что иду не одна.

Глава 35

На пороге моей квартиры стоял Кален ван Моррет. В руках он держал свернутый в трубку пергамент с восковой печатью Теневого Ковена.

— Гражданка Труннодини, — обратился он со своей обычной служебной холодностью. — Ковен санкционировал изучение архива покойного лорда Альдора аль Морса. Ваше присутствие потребуется для консультации по систематизации документов.

— Понимаю, гражданин следователь, — кивнула я, надевая плащ.

По дороге в особняк он, нарушив молчание, кратко проинформировал меня:

— Согласно городским записям, завещание лорда Альдора должно быть вскрыто через месяц, после дня его рождения, согласно семейному уставу. До этого момента доступ к его личным архивам ограничен, но мандат Ковена приоритетен.

Это объясняло спешку. Через месяц всё могло измениться. Новый глава семьи — а по слухам, основным претендентом был мой двоюродный брат, Лукан, — мог навсегда запереть архив или уничтожить компрометирующие документы.

Особняк встретил нас тем же ледяным величием. Алиана, моя тетка, была вынуждена допустить нас, но ее лицо выражало яростное сопротивление. Когда мы проходили в библиотеку, в дверях нам встретился тот самый Лукан.

Он был молод, лет двадцати пяти, с бледным, нездоровым цветом лица и слишком ярким взглядом. Его одежда была дорогой, но небрежной, а пальцы нервно перебирали склянку с мутной жидкостью, притороченную к поясу.

— Кузина, — вежливо, но без тепла кивнул он мне, затем оценивающе посмотрел на Калена. — Следователь. Надеюсь, вы не потревожите покой моего дяди своими изысканиями. Через месяц, когда я вступлю в права наследования, этот архив будет приведен в порядок.

— Мы постараемся быть аккуратными, — сухо парировал Кален.

Лукан задержался на мгновение, его взгляд скользнул по полкам с особым, почти голодным интересом, прежде чем он удалился.

В библиотеке мы приступили к работе. Кален изучал описи, а я, делая вид, что помогаю, искала тот самый потайной шкаф. Воспоминания нахлынули, когда я подошла к стеллажу с геральдикой. Пальцы сами нашли знакомый выступ. Тихий щелчок — и часть полки отъехала.

В потайном отделении лежали несколько потрепанных тетрадей и свернутый пергамент. Кален, надев перчатку, развернул его. Это было генеалогическое древо с пометками о побочных ветвях. У одного из предков, носившего имя Лукан, стояла отметка: «Отлучен за ересь. Последователь Культа Безмолвной Крови».

— Лукан… — прошептала я. — Он назван в честь этого предка.

— Не в честь, — мрачно поправил Кален. — В память о традиции. Он унаследовал не только имя.

В этот момент в библиотеку вошла Алиана. Увидев развернутый пергамент, она побледнела.

— Это что? Откуда?

— Из семейной истории, леди Алиана, — холодно ответил Кален. — История, похоже, повторяется. Где ваш сын? Его показания теперь крайне важны.

— Он не виноват! — выпалила она, и в ее глазах читался ужас. — Он… он просто увлекся старыми текстами. Он болен!

Теперь всё встало на свои места. Лукан, наследник, увлеченный мрачным культом своих предков. И его мать, отчаянно пытающаяся скрыть это, пока он не вступил в права и не получил полный контроль над архивом — и над своей судьбой.

— Ваше содействие будет зафиксировано, — сказал Кален, сворачивая пергамент. — Гражданка Труннодини, мы закончили.

Мы покинули особняк. Завещание, которое должны были вскрыть через месяц, больше не казалось простой формальностью. Теперь это был срок, отпущенный нам, чтобы остановить наследника, одержимого кровавым культом.

Глава 36

Прошло всего сутки с нашего визита в особняк. За это время Кален успел отдать приказ об обыске покоев Лукана и его задержании для допроса. Но когда стража Ковена прибыла в поместье, комнаты наследника оказались пусты. Лукан исчез, словно сквозь землю провалился, прихватив с собой несколько старинных фолиантов из отцовской библиотеки.

В воздухе повисло зловещее затишье. Я продолжила работу в лечебнице, но каждый скрип двери заставлял меня вздрагивать. Гарс и Лорд не отходили от меня ни на шат, их лица были напряжены.

Вечером я возвращалась домой, уставшая до мозга костей. Сумерки сгущались, окрашивая улицы в сизые тона. Мы с Лордом свернули в короткую, плохо освещенную улочку, которая была кратчайшим путем к моему дому.

Именно здесь на нас напали.

Из темного проема между домами вынырнули три тени. Быстро, беззвучно. Один из нападавших с силой оттолкнул Лорда, и тот, не ожидая подвоха, грохнулся на мостовую. Прежде чем я успела вскрикнуть, чья-то рука в грубой перчатке с силой зажала мне рот, а другая обхватила талию, прижимая к себе. Пахло потом, грязью и чем-то металлическим.

— Держи ее! — прошипел кто-то.

Я отчаянно забилась, пытаясь укусить руку, но хватка была как железная. Из бокового зрения я увидела, как двое других набросились на поднявшегося Лорда. Сердце бешено колотилось, в ушах стоял звон. Мысль промелькнула одна: «Я сейчас умру».

Внезапно воздух содрогнулся от низкого гула. Яркая вспышка синего света ослепила нападавших. Рука, державшая меня, ослабла, и я услышала сдавленный крик. Моего похитителя отбросило в сторону, как тряпичную куклу.

Я едва устояла на ногах, тяжело дыша. Когда зрение адаптировалось, я увидела Калена.

Он стоял посреди узкой улочки, его рука была вытянута вперед, а пальцы сжимали сгусток магической энергии, испускающей угрожающее свечение. Его лицо, освещенное этим неестественным светом, было искажено холодной яростью, которую я никогда раньше не видела. Двое других нападавших лежали без сознания рядом с оглушенным, но живым Лордом.

— Троньте ее — и умрете, — его голос прозвучал тихо, но с такой леденящей душу убежденностью, что по моей коже побежали мурашки.

Он не сводил с меня глаз,