Я живу в октябре - Максим Николаевич Лыков

– А что делает агент?

– Сообщает всё, что видит, – усмехнулся Микки. – Насколько я знаю, ничего обременительного. Иногда задают вопросы из серии «Что сегодня высказал мэр на встрече с журналистами?». Это нужно для пополнения знаний о событиях обычного времени. Зато паутинщики дают доступ к своим гонцам. Получить посылку из другого года в наших условиях бывает очень полезно.

Заинтригованный Валера продолжал расспрашивать знакомых со всех концов мира. К Паутине относились без особого интереса, но, что характерно, знали о ней практически все. Как понял Валера, эта организация забрасывала сеть своих агентов на всё пространство человеческой истории. Во всех регионах в каждом месяце каждого года сидел свой агент. Связать воедино человеческую историю, видеть разом все возможные ходы – Валера невольно восхищался масштабностью затеи. А ведь действительно, учитывая количество сурков, окопавшихся по месяцам и континентам, цель кажется достижимой. Ему виделась грандиозная машина из людей-шестерёнок, которые зубцами – начальными и конечными днями своего месяца – стыковались друг с другом и крутили часы истории. В конце концов, передать сообщение из Нью-Йорка двадцать второго века в древнеримские Помпеи – это же прекрасно.

В итоге в очередное 25 июля раздался стук в дверь. Солнце уже клонилось к закату, Валера успел оклематься после привычной порции мучений и привести себя в порядок. Он волновался. Как оказалось – зря.

Может быть, руководители Паутины и были посвящены в великие тайны существования хомо хронусов, но их гонец был само разочарование. Худой, мосластый, аскетичный, как средневековый суфий, он напоминал автомат. Пакистанский робот. Как он умудрялся добираться до Кабула, Валера так и не узнал. Гонец редко говорил о постороннем. Только сообщения от Паутины и изредка туманные высказывания на общие темы. Даже имени добиться было невозможно.

– Имя не имеет значения, зови меня просто Гонец, – терпеливо отвечал новоявленный «суфий». – Готов слушать сообщение?

– Да.

– Валера, ты готов стать одним из нас? – так начал первую речь Гонец на чистейшем русском языке. Валера аж вздрогнул. Впрочем, паузы для ответа Гонец не предоставил. Валера догадался, что посланец ни черта не понимает из произнесённого, а просто воспроизводит услышанное со всеми нюансами.

– А что будет, когда Паутина достигнет цели? – спросил Валера, выслушав длинную справку о целях организации и задачах агентов.

– История закончится, – спокойно ответил Гонец. – Начнётся вечность.

– И всё?

Собеседник не ответил, машинально прихлёбывая приготовленный Валерой зелёный чай. Гонец Паутины плохо вписывался в крохотную кухню. Суфиям не место в душных квадратных метрах.

– Передай, что я согласен стать агентом.

Вот ещё одна черта – все важные сообщения только лично, через гонцов, никаких социальных сетей или почты. Интересно почему? Секретность? Или основатели из столь дремучих веков, что компьютера и представить не могут. Интересно, среди птиц есть сурки? А то можно было бы голубиную почту организовать. Валера нервно хихикнул.

– У тебя есть вопросы? – поинтересовался Гонец, переходя на пушту.

– Пожалуй.

– Сформулируй их кратко и чётко. Я передам руководству. На что допустимо, ты получишь ответ.

– А ты сам не можешь меня просветить?

Гонец пожал плечами. Валера вдруг ощутил неловкость, перемешанную с раздражением: Гонец при всей невозмутимости излучал недовольное презрение.

– Окей, Гонец. Вот тебе задачка: можно ли вернуться обратно в нормального человека из хомо хронуса?

– Я отвечу сам: нет. – Гонец отставил чашку. – И вообще, если тебе что-то понадобится, напиши мне сообщение. Номер я продиктую. Если вопрос будет серьёзный, я приду лично.

Когда дверь за Гонцом закрылась, Валера скорчил рожу.

– Серьёзные вопросы… – передразнил он. – Умники.

У него вдруг отпало всякое желание приглашать ещё раз этого типа домой. Прав был Микки: уроды те ещё.

* * *

Валера чувствовал себя обиженным судьбой. Другие сурки могли встречаться друг с другом, путешествовать. Даже пересекаться с живущими в соседних месяцах в дни новолуния. Но в афганском хаосе никаких возможностей не было. Ближайший хомо хронус обитал в Кандагаре в октябре. А уж июльско-августовских не было в окрестностях на добрые тысячу километров вокруг. Немного нас таких, уродов темпоральных.

Но не успел он как следует приуныть, как радостная Олеська в первый день цикла прислала видеопривет.

– Я нашла тебе парочку! – ликующе кричала она. – В Кабуле теперь два сурка! Лови ссылку!

Редайгули. Так они и познакомились. Наверное, радость Валеры была сродни торжеству Робинзона, приручившего Пятницу. К тому же языковой барьер между ними отсутствовал: Валера весьма сносно трепался на пушту. Впрочем, для двоих единственно похожих посреди коловорота безнадёжно чужих людей сближение было неизбежным. Да и какая разница, с чего начинается любовь?

Кабул из чужого испуганного города, задыхающегося от жары, неожиданно превратился в место, где за каждым поворотом ждала новая история, новое слово, новая ласка, особенно трепетная из-за опасности. Месяцы пролетали один за другим.

Благодаря Редайгули Валера обрёл надёжное убежище – полузабытый склад боеприпасов. Здесь было оборудовано несколько комнаток со всем необходимым: кровати, мебель, кухня. А уж ванная была отделана европейскими материалами с восточной роскошью – разве что джакузи не поставили. Наверное, прежние хозяева рассчитывали пережидать здесь с комфортом бомбёжки или уличные бои. Но армейцы успели дать дёру, а талибы то ли не знали о складе, то ли банально не успевали послать сюда людей. В конце концов, столь стремительный успех в войне подействовал на них ошеломляюще. Да и переждать-то нужно было всего неделю – до двадцать второго августа. Неделя с Редайгули. Неделя блаженства. Рай после хаоса. Оттуда они прыгали обратно, в свои персональные 24 июля.

Валера был счастлив. Пожалуй, впервые в жизни он мечтал о том, чтобы время остановилось, приклеилось к этим жарким домам и никуда, никуда не спешило. Но, как говаривала бабушка, пирожки и то быстро остывают, а уж любовь…

Ашраф. Младше Валеры и Редайгули, но наглости хватит с запасом. Так и зыркает масляно-чёрными глазищами. Почему именно в этом месяце? Почему в Кабуле? Афганистана мало, что ли? Райский бункер на троих? Где уж тут рай? У Адама с Евой квартирантов не наблюдалось. Не прошло и двух циклов, как Валеру ошарашили:

– Прости, дорогой. Но тебе нужно найти другое убежище.

Он смотрел на образовавшуюся парочку и не мог найти слов. Да, конечно, одна национальность, культурный код и всё такое, но при чём тут отношения? Какого лешего? Чем он хуже? Ведь они с Редайгули определённо были влюблены?

Разъярившись, он послал сообщение Гонцу: «Можно ли предотвратить превращение в хомо хронуса? Не меня, другого человека?» Если уж нельзя