Я живу в октябре - Максим Николаевич Лыков

* * *

Рай вновь обернулся адом. Талибы уже не так страшили Валеру. Он успел адаптироваться и последнюю неделю месяца проводил в новом убежище – закутке в лабиринте улочек вблизи Чар-Чата. Для любого восточного города базар – это его сердце. Но при перевороте сердце работало с перебоями: часть торговцев Чар-Чата не спешила выставлять товары, а наиболее богатые подались в эмиграцию. Пустующую комнату со следами поспешного бегства и заприметил Валера. В новом бункере было тесно, мебель переломана, даже канализация отсутствовала – это вам не кварталы советской постройки. Зато сюда никто не совал любопытного носа.

Здесь, лёжа на сложенных горкой коврах, Валера вынашивал план мести. На улице шумел народ, изредка постреливали да регулярно тосковали муэдзины. Доступа к интернету у него не было. Запертый в четырёх стенах, лишённый общения, он мучительно гнал от себя видения любовников. «Ревность горше редьки», – вспоминал Валера слова бабушки. Редька-то задом выходит, а вот ревность лезет в голову. «И ведь так будет вечно», – вдруг осознал он. Месяц за месяцем сладкая парочка будет любиться, а он – понуро шляться по пыльным улицам или, как сейчас, бессильно валяться на коврах. Но как изменить вечность? На это не ответили бы ни Олеська, ни сургутский полковник, ни даже Микки.

* * *

В очередное 25 июля он решил никуда не ходить. Город ему осточертел. Занавесив все окна, заперев двери и включив на полную мощь кондиционер, Валера мог представлять, что его хрущёвка на деле стоит в Киеве.

Дорвавшись после Чар-Чата до интернета, он перебирал контакты. Сургутский полковник с раннего утра слал лично сочинённые армейские анекдоты тридцатилетней давности «на почитать». При этом отставник писал столь протокольным языком, что челюсть сводило оскоминой на третьем предложении. Но надо всё-таки ответить человеку, старается же. Тоже вот убивает вечность. Олеська в прошлом цикле вышла замуж за июльского сурка из Витебска и теперь каждое утро выкладывала жизнерадостные фотки. Валера искренне за неё радовался и не преминул написать длинное сообщение с пожеланиями, восхищениями и прочей милой чепухой. Вообще, медовый месяц в их ситуации приобретал какое-то новое звучание. Валера, развеселившись было, вдруг вспомнил ещё одну сладкую парочку, и вся радость накрылась медным ржавым тазом.

«Это как больной зуб, – с тоской подумал он. – Думаешь, он притих, забываешься, а потом хлопнешь чашку горячего – и всё заново».

Он в раздражении отодвинул ноутбук. Надоело. Податься, что ли, куда-нибудь? Он представил, как выходит во двор, ловит на себе презрительные взгляды местных и скорей-скорей несётся куда-нибудь в более оживлённое место. Куда? Многомиллионный город, населённый болванчиками, которым раз в месяц неведомое нечто методично стирает память. А те двое, которые тебя не забудут, не пустят на порог.

Валера стиснул зубы, сдерживая стон. И вдруг, пролетев немыслимой траекторией по нейронам, его настигла мысль, что в свой аккаунт он вошёл по обычному паролю. Однако интернет не мог помнить Сурка Кабула. Интернету также отшибало память в момент запуска нового сурочьего цикла. Аккаунт в соцсетях требовалось воссоздавать каждый месяц. Это действо становилось практически ритуальным и потому бездумным: добрался до сети – создай знакомый всем суркам аккаунт и подружись заново с товарищами. Но не сегодня. Или бездумность действий дошла до того, что и в память не соизволила записаться?

Он вновь подскочил к ноутбуку. 23:52 вчерашнего дня – время создания аккаунта.

– Так не бывает, – с восхищением сказал Валера экрану. – Взломали?

«Хотя как можно взломать то, чего ещё нет? – тут же подумал он. – Микки балуется? Сам сделал – сам взломал?»

– Ах ты сукин сын! Сукин ты американский сын! – с облегчением выругался Валера. – Н-но…

Что-то не вяжется. Когда Микки мог успеть? Он живёт в один месяц с Валерой. Или нашёл кого-то раннего? Валера представил, как некий шутник, подговорённый Микки, в последние минуты своего месяца, сопротивляясь обратному прыжку, монстрячит аккаунт. Сложно. И где гарантия, что цикл не сотрёт все последствия?

– Оп-па! Ты мне написал!

В переписке с самим собой вместо девственно-белого полотна маячил рваный текст, перемежаемый подчёркиваниями, звёздочками, прочими неуместными знаками.

«ВалеРа.!23ты умираешьо4! ВстреТимсяб5Надо. Знаю всё. Ашраф сука. Но врсё плохо. Ты ум6°57л8ираешь. Надо встретиться. Я обо всём знаю».

– Что за бред? – воскликнул Валера.

Он лихорадочно прокрутил строчки, спотыкаясь о корявости. Неведомый хакер на все лады повторял о большой опасности, словно боялся, что каждое сообщение станет последним. И, что самое поганое, посреди потока слов ввернул таких пару фраз про Редайгули, от которых Валера мучительно покраснел. Микки знать этого не мог ни при какой погоде. Разве что от Редайгули след идёт. Но нет. Этого представить даже нельзя. Тогда что это?

Валера забегал по маленькой комнатке, натыкаясь на углы. Должно же быть какое-то рациональное объяснение!

Наконец он устал метаться и смиренно присел за монитор, будто уже приняв решение. Посреди словесно-буквенного извержения хакер прикрепил время и координаты места встречи. Последнее сообщение пришло в 00:12 и заключалось в оборванном слове – «увиде…».

– Приде и увиде, – пробормотал Валера. – Куда ты меня зовёшь, а?

Координаты утыкались в точку на окраине Кабула.

– Таджикистанское шоссе… Да ты обалдел!

Автор послания звал его посетить самую границу города в последний день лунного месяца. Ближе к полуночи. 23:52.

«Опять, – подумал Валера. – Шутник всё-таки. 23:52».

– Таджикистанское шоссе! – крикнул он. – Ночью? С талибами в обнимку! Дурацкие шутки! Опасные шутки! Точно Микки! Микки!

Валера с гнусной ухмылкой немедленно позвонил американцу. Тот долго не отвечал. «У него же ночь», – с запоздалым раскаянием вспомнил Валера. Наконец в микрофоне раздалось сонное «халло».

– Ю а факинг пранкер! – рявкнул Валера.

Добрые три минуты он материл ошалевшего Микки, пока наконец не остыл настолько, чтобы выслушать ответ. Объяснениям программиста, что он тут не при делах, Валера не поверил. Да и не хотел верить. Ему захотелось выпустить пар, а флегматичный Микки переживёт.

– Надеюсь, ты не собираешься туда идти? – осторожно поинтересовался американский сурок, вникнув в историю.

– Я что, идиот? – огрызнулся Валера. – Спокойных снов, пранкер.

– Я не…

Но телефон уже летел в дальний угол. «Оружие надо достать», – сама собой родилась шальная мысль. Валера с любопытством наблюдал, как мозг придумывает план добычи ствола в том самом бункере, что они делили с Редайгули. Надо прийти на день раньше обычного, тогда он не напорется ни на сладкую парочку, ни на сдристнувших военных. А схоронится, как обычно, в Чар-Чате. Оттуда под покровом ночи