Хейтер из рода Стужевых, том 2 - Зигмунд Крафт

пришло время обсудить то, что произошло на подпольных боях. Я тут же пошёл за Холодовым, испытывая искреннюю заинтересованность в теме. Ну, и радуясь реакции сестры. Не терпится увидеть, как именно она всё это переживёт.

Глава 9

Холодов выглядел уставшим. Видно, ему тяжело дался разговор с Марией. Хотя, я бы не сказал, что там произошло что-то экстраординарное. Но сам факт того, как он выглядел с утра и сейчас, говорил за себя.

Старик сел за стол со вздохом и, положив перед собой руки, сцепленные в замок, задумался. Я не стал его торопить.

— Ты молодец, Алексей, — сказал он, наконец. — Мне ли не знать, что с Марией бывает очень трудно. А ты целую неделю провёл с ней один на один и даже не подрался. А ведь она неоднократно рвалась устроить спарринг! Так же, что немаловажно, она не сбежала, помощь моего товарища тебе не потребовалась. Это очень хорошо.

— Я ведь говорил, что вы можете на меня положиться, — довольно улыбнулся я ему.

О бое нашем он так и не прознал — это не могло не радовать. Значит, и правда никто из слуг не догадался, а Марфа держала язык за зубами.

— Знаю, но всё равно очень рад. Давай теперь о более насущном. Расскажи подробнее, что произошло в яме бойцовского клуба?

Мой пересказ был недолгим. Холодов внимательно слушал и кивал, задавая уточняющие вопросы.

— Ясно, — сказал он. — Мой товарищ изначально хотел дать тебе преимущества, но я сообщил, что мы преследуем конкретные цели. Потому он снабдил лишь контактами, организаторы не знали, что мы связаны с ним. Твои успехи спутали им карты, и они решили проявить самодеятельность. Наверняка в том месте подобное не редкость.

Он сокрушённо покачал головой.

— Я должен был предвидеть это. Чудо, что ты не пострадал.

— А ваш товарищ, это… барон Плетнёв? — решил я уточнить. Вроде о других друзьях в этом городе он мне не говорил. Не Фурманов же это был, в самом деле?

— Да, Антон Александрович, — кивнул Холодов.

Как интересно. Значит, начальник городской полиции подпольные бои и покрывает. Но теперь у меня и правда проблем не будет, если это вскроется. На руках носить начнут и любые прихоти исполнять.

— Кстати, ко мне какая-то странная дамочка подходила. Номерок не пробьёте? — я протянул мятую визитку.

— Дама? — нахмурился старик, разглядывая бумажку. — Что она хотела?

— Я так понял… что-то вроде… — говорить вслух было стыдно. — Приставала она ко мне, в общем. Намекала, что заплатит за тесное общение.

Глаза старика округлились, и он закашлялся.

— Понял. С этим тоже разберёмся.

Мы посидели недолго в молчании, и я ушёл, так как темы для разговора были исчерпаны.

После беседы с Холодовым я направился к себе, но мысли то и дело возвращались к Марии.

Как показали следующие дни, она очень тяжело переживала своё «изгнание». Почти неделю сестра не покидала своей комнаты и, к моему огорчению, практически не злилась. Я пытался стучать по стене, но получал лишь короткие вспышки гнева. Даже начал переживать, не слишком ли рано обрадовался её переезду. Может, она теперь вообще уйдёт в самосожаление и перестанет злиться, замкнувшись в себе. Приятно, конечно, было наблюдать за крахом её мирка, но это уже слишком. Я не хотел, чтобы она окончательно сломалась. Надеюсь, всё же переживёт и смирится со своим новым положением.

Все это время я продолжал упорно заниматься с Холодовым, отрабатывая техники как фехтования, так и ударов рукой. Кроме того, он уделял время нейтральной магии, но чем больше он объяснял, тем лучше понимал, что у меня всё не так работает. При этом старик не настаивал, что всё должно быть именно так, ведь каждый человек чувствует магию пусть и похоже, но по-своему.

Но даже с этой оговоркой, отличия были слишком существенными. Если в общих чертах, то нейтральная магия подчинялась мне гораздо хуже родовой, хотя сложности в её изучении быть не должно. Но и не в освоении проблема, а в её реализации — она была слишком слабой.

Мне не удавалось до конца усилить мышцы или сделать надёжный щит. Удары Холодова, заряженные нейтральной маной, пробивали его насквозь. Его защита звенела, как броня — моя же расползалась, словно песок. Это не значит, что она не работала, лишь была менее эффективной и эффектной.

Аркадий Петрович считал, что это временное явление. Так как все, только начинающие изучать нейтралку, не могли с ней полноценно работать, ведь всё приходит с опытом. Но я ощущал подсознанием, что в моём случае происходит что-то другое. Мана подчинялась моей воле, но она сама была такой… будто «разбавленной», потому и не удавалось её нормально использовать.

Определившись с ощущениями, я решил попробовать «уплотнить» ману, но с этим возникли проблемы, а именно — её расход многократно возрос. Выше, чем если пользоваться огнём. Мана утекала, словно вода сквозь пальцы, как если бы я использовал очень энергозатратные огненные техники.

Хотя, тут не совсем корректное сравнение. Огонь был атакующим элементом, я не мог им напитать мышцы или покрыть кожу как щитом. То есть, нейтральной магией я пытался закрыть те потребности, которые не покрывал дар.

Огонь, которым я окружал кулаки, был разреженный и почти не потреблял маны. Его основная задача заключалась во всплеске во время удара и уже тогда наращивании концентрации. Потому я и мог так близко к своей коже располагать его, но всё равно не контактировать напрямую. Пламя словно огибало мою конечность, боясь прикоснуться. Точнее, это я боялся касания, так как оно жгло по-настоящему и могло оставить ожог.

Но вот заблокировать удар, как щит, этот навык был не в состоянии, в отличии от той же стены огня, и то в конкретных случаях. Я не мог создать щит тонкий, какой делала Мария изо льда. Хотя бы потому, что огонь — это газ, а не что-то плотное. А вот нейтралка могла.

Промучившись дня три, я решил не уплотнять ману. Худо-бедно она работала в своём естественном состоянии, этого было достаточно в моём случае. Да, ранений не избежать,