Фантастика 2025-191 - Жорж Бор

– Какое расследование, адер Дрейк? Я законопослушная гражданка и не провожу никаких расследований. Как и Дейл. Просто ночью, спасаясь от давки, мы повредили замок на слуховом окне и теперь вот явились, чтобы его починить. Правда, кажется, ошиблись крышей – темно было… Мы пойдем?

Дрейк прищурился. В этой паре явно лидировала Ренар, Дейл лишь послушно за ней кивал. Скорость мыслей Ренар просто поражала. Если она маг… это будет очень интересно.

– Ренар, я все же вновь попрошу вас остаться.

Кажется, он сказал что-то не то, судя по вспыхнувшим румянцем щекам девушки.

– Хо. Ро. Шо, – медленно, по слогам ответила Ренар. – Том, я свидетель, что тебя забрала Инквизиция. В случае…

– …чего? – предпочел Дрейк оборвать ее. – Мы давно изменились, нерисса Ренар. Костры – которые, кстати, зажигали не мы, а светские власти – давно догорели и запрещены. Инквизиция даже цвет сутан изменила с красного на белый, потому что на белом…

Ренар подхватила его мысль:

– …слишком хорошо видна кровь. Только я не знаю, как часто вы меняете сутаны, адер Дрейк.

Последние слова прозвучали откровенно ядовито. Если она маг, то уже на стадии превращения в ведьму. Все видит в черном свете, всех подозревает, готовится к худшему. И ошибается, как все ведьмы.

Дрейк развел руками:

– Не так часто, как хотелось бы, Ренар… Охота на ведьм запрещена. Мы лишь отыскиваем женщин-магов – или, по-другому, эфирниц, – с которых слетела печать, и спасаем им жизни.

– Как-как? – не поняла его Ренар.

Он терпеливо пояснил:

– Женщины, владеющие магией, называются у нас магами, а у реформистов – эфирницами.

Про последнюю стадию болезни, которая и приводит к появлению ведьм, сейчас лучше не упоминать.

– Перечницами и солоночницами, – пробормотала Ренар, чем рассмешила Дейла, тот даже губу прикусил, чтобы сдержать смех.

Дрейк поправил ее:

– Солонками. Сосуды для соли называются «солонки»… Некоторые горячие головы предлагали называть бывших ведьм эфирками по аналогии с мужчинами-эфирниками.

– И что же их остановило?

Ренар ткнула в бок давящегося смехом Дейла. Она явно пыталась его образумить, но получалось у нее плохо.

Дрейк крайне серьезно сказал:

– Аналогия с зефирками, конечно же.

Дейл все же сдался и рассмеялся, разряжая атмосферу, чего Дрейк и добивался. Он заметил, что тревожность у Ренар заметно снизилась. Она даже прошептала Дейлу:

– Паяц. – И почему-то тут же уточнила: – Два.

Может, она и не обречена стать ведьмой…

Дрейк махнул рукой в сторону пожарной лестницы.

– Дейл, идите уже. Треугольник на сердце, с вами все будет в порядке! Как и с нериссой Ренар, которая поможет мне в расследовании.

Он проводил взглядом моментально сникшего Дейла, попрощавшегося с Ренар и направившегося к лестнице. Оставалось надеяться, что его мучает проснувшаяся совесть. Времена изменились. Не пишут уже доносы. Не пишут – приходят лично из-за волнений за любимую или родную женщину, причем именно с ней.

Дрейк повернулся к Ренар и пояснил:

– Я инквизитор. Запреты светской власти меня не касаются. Я имею право нанимать в свой штат любого, кто мне подходит. Если вас и дальше заинтересует расследование дела Полли, то смело можете всем мешающимся говорить: «Во имя Храма!» Вам никто не посмеет отказать, особенно если добавите мое имя. И в качестве жеста доброй воли давайте обменяемся информацией.

– Вы первый! – недоверчиво сказала Ренар.

Ненадолго ее расслабленности солонками и зефирками хватило. Надо все же проверить ее печать.

Дрейк послушно кивнул:

– Хорошо. Оба владыки отрицают вмешательство Храма в случившееся. Храм не собирается оглашать произошедшее и объявлять траур.

Ренар хмуро подошла к краю крыши, наблюдая за Дейлом. Дрейк тоже кинул взгляд вниз. Дейл как раз подошел к секретарю.

– Еще бы, терять деньги на продаже храмовых милостей!

– Вы реформистка? – уточнил Дрейк.

– Да.

Это немного осложняло дело. Совсем немного.

– Учтите, по вашему Храму ударят сильнее. Мой Храм, как всем известно, не против карнавала. Он против излишнего веселья, а это не одно и то же… Продолжим? И не смотрите так – мне тоже не по душе отсутствие траура…

Ренар удивленно посмотрела на него, а Дрейк улыбнулся. Не будет же он говорить, что у нее живая мимика. Она так яростно поджимает губы, когда ей что-то не нравится…

– Я лично обновил эфирные печати на выходах из катакомб. И я их проверил этим утром. Печати не сорваны.

Ренар вновь поджала губу – у женщин слово «печать» ассоциируется только с одним.

– Что-нибудь еще? – спросила она.

– Я, как и вы, подозреваю, что эта Полли – мистификация. А вот почему светские власти так в этом уверены, для меня загадка. Не вы ли им сообщили о своих подозрениях?

Ренар медленно качнула головой:

– Нет. И не Том… То есть не Дейл. Он не стал бы скрывать от меня такое.

Дрейк вздохнул – ей еще предстояло разочароваться в Дейле.

– Значит, не вы…

Ренар прищурилась, рассматривая его в упор. Обычно молодые нериссы себе такого не позволяют.

– Как вы считаете, что значит отсутствие траура?

Дрейк вновь не сдержал улыбки – кажется, ему решили устроить экзамен.

– Я думаю, что тут возможны два варианта, и оба связаны с тем, что Полли – мистификация. Первый: лер-мэр и Городской совет сами наняли тех, кто изобразил полет Полли. Неприятный, противный вариант и, надеюсь, самый невозможный.

– А второй?

– А второй…

Эх, и почему леденцы закончились так внезапно?..

– Лер-мэр точно знает, где Полли, и уверен, что она не могла выбраться наружу. Этот вариант предпочтительнее.

– Почему? – словно на допросе хищно спросила Ренар.

Ей бы злобного констебля на допросах обыгрывать…

– Потому что он дает надежду на то, что Полли можно спасти. Спасти ее душу и отдать ее Созидателю. И… мне кажется, Ренар, сейчас ваша очередь быть откровенной.

Глава 10

Внезапный союз

Быть откровенной…

Вик поджала губы, вызывая почему-то легкую улыбку на лице Дрейка. Быть откровенной – и с кем? С инквизитором! С ужасом, которым ее пугали с детства! Но надо быть честной – за все время разговора его палец ни разу не ткнул в ее сторону с обвинительным «ведьма!». А говорят, что инквизиторов не обмануть… Вик вздохнула. Может, все не так страшно, как пугал ее отец?

А ради чего быть откровенной? Ради Храма? Она сама себя поправила: ради справедливости. Ради нее можно быть откровенной хоть с самим Сокрушителем!

Она еще раз осмотрела инквизитора от макушки до мысков грязных туфель. Белые короткие волосы, сейчас немного спутанные и забывшие о расческе и помаде… Или инквизиторам не пристало поддаваться мирской суете? Грех тщеславия