Mondhexe - inverse101

В её мире такой камень стоил бы миллионы иен. И еще больше — в эквиваленте магической полезности.

Гоблин что-то записал в огромную книгу, затем взял камень пинцетом и поднес к глазу, в который была вставлена сложная система линз — ювелирная лупа, усиленная магией.

Он проверял не только физические дефекты. Он проверял магическую структуру.

Они знали цену вещам. Они понимали суть материи.

Она прошла дальше.

За следующей стойкой гоблин пересчитывал гору драгоценных камней. Изумруды, сапфиры, топазы. Они сыпались из кожаного мешка, звеня друг о друга. Это был звук, который для ушей Тосаки Рин был слаще любой музыки.

Это были аккумуляторы. Сотни, тысячи аккумуляторов энергии.

Вся экономика семьи Тосака строилась на том, чтобы скупать подобные камни, годами наполнять их праной, а затем использовать как расходники чудовищной мощности. Это был долгий, дорогой и мучительный процесс.

Здесь же эти камни лежали россыпью.

Рин втянула носом воздух, отгоняя искушение дотронуться.

Здесь пахло не так, как в аптеке. Здесь не пахло тухлятиной. Здесь пахло металлом, пергаментом. Запах денег. Запах власти.

В этом зале концентрация маны была еще выше, чем в пабе, но она была другой. Структурированной.

Сама архитектура зала работала как гигантский магический круг. Колонны, расположенные согласно определенной схеме, направляли потоки энергии. Мраморный пол гасил лишние вибрации. Это было идеальное место для проведения ритуалов обмена и сохранения.

Рин чувствовала себя здесь почти как дома.

Она посмотрела на посетителей. Волшебники и ведьмы, которые на улице казались ей клоунами, здесь вели себя тише. Они подходили к стойкам, говорили шепотом, с уважением ждали, пока гоблины обратят на них внимание.

Власть.

Гоблины держали этих людей за самое чувствительное место — за кошелек. И это давало им авторитет, с которым приходилось считаться даже самым заносчивым магам.

«Вот оно», — подумала Рин. — «Единственное место в этом нелепом мире, которое работает правильно».

Здесь не было места сентиментальности. Здесь не было места «бытовым чарам» ради удобства. Здесь была жесткая математика. Дебет, кредит.

Она уважала это.

Богатство было видно повсюду. Не в пошлом золоте статуй (хотя золота здесь хватало), а в самой сути происходящего. Труд сотен существ. Оборот колоссальных ценностей. Магия, поставленная на службу экономике.

Рин остановилась в центре зала, позволяя потокам энергии омывать её.

Её финансовое положение было плачевным. Две тысячи фунтов — это смешная сумма на фоне того, что лежало на этих весах. Она была нищей в храме богатства.

Но это не унижало её. Наоборот, это мотивировало.

Она видела цель. Она видела стандарт, к которому нужно стремиться.

Если она хочет выжить и преуспеть в этом мире, ей нужно стать частью этой системы. Или научиться использовать её.

Она окинула зал взглядом, фиксируя пути отхода (профессиональная привычка), расположение охраны (еще несколько гоблинов у стен, вооруженных короткими мечами) и акустику помещения.

Всё было серьезно. Всё было по-взрослому.

«Наконец-то», — мысленно прокомментировала она. — «Хоть кто-то здесь не играет в сказки».

Рин Тосака сделала шаг к свободной стойке.

Стойка, за которой восседал гоблин, была слишком высокой. Это был тщательно продуманный психологический прием. Клиент, будь он хоть трижды чистокровным волшебником в шелковой мантии, был вынужден смотреть снизу вверх, задирать голову, чувствовать себя просителем перед лицом финансового авторитета.

Гоблин перед ней был стар. Его лицо напоминало печеное яблоко, сморщенное и покрытое пигментными пятнами, но глаза, скрытые за толстыми стеклами очков-половинок, были живыми и острыми, как алмазные резцы. Он писал что-то в огромном гроссбухе длинным, скрипучим пером, демонстративно игнорируя присутствие человека.

Это была проверка. Тест на терпение.

Рин выждала ровно три секунды — время, необходимое для соблюдения минимальных норм вежливости, — а затем заговорила.

— Добрый день, мне нужно обменять валюту, — произнесла она.

Её голос был твердым, лишенным вопросительных интонаций. Это была не просьба. Это была декларация намерения совершить транзакцию. Она говорила на английском, четко артикулируя звуки, чтобы исключить малейшее недопонимание.

Гоблин замер. Перо перестало царапать пергамент. Он медленно, с театральной неторопливостью поднял голову и посмотрел на неё поверх очков. В его взгляде читалась смесь скуки и профессионального цинизма существа, которое видело падение империй и девальвацию валют, но всё ещё было вынуждено обслуживать розничных клиентов.

— Валюту, — повторил он. Его голос был сухим, похожим на шелест сухих листьев. — Какого рода?

— Фунты стерлингов, — ответила Рин.

Она не стала тратить время на лишние движения. Её рука скользнула в карман, пальцы сомкнулись на пачке банкнот. Она отсчитала нужную сумму на ощупь — тактильная память работала безупречно.

Пятьсот фунтов. Почти четверть её «трофейного» капитала.

Она выложила деньги на мраморную поверхность стойки. Купюры с портретом королевы легли веером, нарушая стерильную белизну камня своей бумажной вульгарностью.

Гоблин посмотрел на деньги так, словно Рин положила перед ним дохлую крысу. Но, в отличие от аптекаря, в его взгляде не было иррационального отвращения. Только холодная оценка. Для гоблина деньги не имели запаха, даже если они были сделаны из бумаги и прошли через руки лондонского бандита.

Он протянул руку. Его пальцы были длинными, узловатыми, с когтями, которые выглядели ухоженными, но опасными. Он взял одну из купюр, поднес её к глазам, а затем сделал странное движение — потер бумагу между большим и указательным пальцами.

Рин напрягла зрение, переключаясь на магическое восприятие.

Гоблин не использовал ультрафиолет или водяные знаки. Он использовал магию. Тонкий, едва заметный импульс энергии прошел от его пальцев сквозь бумагу. Это был структурный анализ, мгновенная проверка подлинности материала и печати.

— Подлинные, — пробурчал он, возвращая купюру в стопку.

Он сгреб деньги одной рукой и небрежно бросил их в ящик под стойкой, словно это был мусор. Затем он открыл другой ящик, поменьше, обитый изнутри бархатом.

Звон.

Тяжелый, чистый, мелодичный звон металла о металл.

Гоблин достал горсть монет и высыпал их на весы, стоящие рядом.

Это было золото.

Рин почувствовала, как у неё перехватило дыхание. Не от жадности — она видела достаточно драгоценностей в сокровищнице Тосака, — а от физического присутствия благородного металла.

Монеты были крупными. Они сияли теплым, насыщенным желтым светом, который не могла имитировать ни одна подделка. По краю шла вязь рун, которые Рин пока не могла прочесть.

Галеоны.

— Курс на сегодня, — произнес гоблин, сверяясь с таблицей, висящей на стене позади него, — составляет четыре фунта девяносто семь пенсов за один галеон. Округлим до пяти для удобства счета, учитывая комиссию за малый объем.

Рин моргнула. Её мозг, привыкший к сложным вычислениям, завис на секунду, пытаясь обработать эту информацию.