Русская Америка. Голливуд - Михаил Дорохов

Мой палец бежал по алфавитному справочнику «белых» страниц телефонной книги, содержащих частные телефоны. Есть.

Пообщавшись с милой телефонисткой и назвав нужную станцию и номер, я вскоре начал разговор с мужчиной, подошедшим к телефону.

— Дом Кейсов.

— Добрый день. Я могу услышать мистера Теодора Кейса?

— Мистер Кейс уехал к своему отцу, мистеру Уилларду Кейсу. Здесь он появляется крайне редко.

Похоже, я попал на дворецкого.

— Благодарю вас. Как я могу с ними связаться?

Записав станцию и цифры номера, я попрощался. На отце знаменитого исследователя Теодора Кейса Уилларде — держались все научные изыскания его сына. Он был президентом национального банка Оберна — городка в штате Нью-Йорк, и без его помощи Теодор вряд ли мог так успешно и беззаботно заниматься своими нововведениями.

Не успел я набрать номер поместья Кейсов, как телефон зазвонил. Я поднял трубку:

— Алло.

— Мистер Бережной. Это Натан Левисон. Вы звонили мне.

— Да. Меня заинтересовали ваши разработки «Витафона». Мне хотелось бы переговорить о них и о возможности использования технологии на съёмках.

— Хм… Допустим, мы можем побеседовать. Мы можем увидеться завтра после четырёх часов?

— Конечно. Я буду около главного офиса «Белл» в назначенное время.

— Идёт. Отметьтесь у стойки администрации и подождите меня. До встречи.

Вот теперь-то начиналось самое интересное. К шестнадцати ноль-ноль я подъехал на такси к зданию 463 на «Вест стрит» в Манхэттене. С десяток зданий компании «Белл» занимали целый квартал по этому адресу. А офис управления представлял собою красивый десятиэтажный дом, украшенный лепниной.

На ресепшене я назвал свои имя и фамилию, а затем устроился в кресле у стены. Вскоре в холле появился мужчина с залысинами, среднего телосложения и аккуратными усами. На нём был надет простой серый костюм. Достаток выдавала лишь дорогая цепь хронометра, блестевшая на жилете. Он подошёл к стойке, сказал что-то, и ему указали на меня.

Мужчина подошёл ближе:

— Вы — Иван Бережной?

— Да…

— Натан Левисон, инженер «Вестерн Электрик» и «Белл».

Я пожал протянутую руку. Мы быстро договорились пойти перекусить в большое кафе неподалёку, что пользовалось популярностью у персонала компании. Внутри заняли столик подальше от всех у окна и после короткой трапезы и знакомства — приступили к кофе и беседе о делах.

— Значит, вам нужна лицензия на использование «Витафона»? — задумался Натан.

— Да, я считаю, что будущее именно за звуковым кино, — кивнул я, устраиваясь поудобнее с чашкой кофе.

— А условия лицензии?

— Исключительное право… с возможностью распоряжения на срок действия договора, — спокойно ответил я и заметил, как в глазах Левисона мелькнула усмешка, ведь он понимал, что в случае получения мной подобной лицензии, только я один смогу использовать «Витафон». И продавать её тем, кто захочет приобщиться к производству звукового кино, буду тоже я.

— Это очень серьёзный шаг. Боюсь, «Вестерн Электрик» не пойдёт на это.

— А зачем нам с вами «ВЭ», мистер Левисон? — улыбнулся я.

— В смысле? — прищурился Натан.

— Вы же сделали «Витафон» в нерабочее время. Арендуя лабораторию как частный предприниматель?

— Да… — удивился инженер, — Но мы с моими коллегами упомянули об этом только в одной из коллективных статей.

— Но я внимательно слежу за новшествами в мире кино, — пожал я плечами, хотя на самом деле знал это уже из знаний «своего времени». Из «учебных» выжимок тех самых источников, что сохранили научные труды Левисона и его подчинённых.

— Видите ли, Иван… в крупных компаниях есть… как бы это выразиться…

— … Солидарность и лояльность? — подсказал я с ухмылкой.

— Да! Вы меня понимаете! — обрадовался Натан.

Ну да. Ещё как понимаю. В крупных гигантах и особенно сферах программирования в моём времени — это иногда даже учитывается в расчёте заработной платы. Премия за лояльность.

А Левисон продолжал:

— Я, конечно, буду иметь право решающего голоса в судьбе технологии. Но компания может помочь мне продать её ещё дороже в будущем, а если я оформлю только частичный патент, передав ей право управления — это даст гарантированное повышение в случае успеха. И совершенно другие условия работы. Помимо процента от использования технологии.

— Вы выбираете быть под крылом «Белл» и «ВЭ», но не отправляться в свободное плавание? — спросил я.

— Да, это точное высказывание, — кивнул Натан и отпил кофе.

— Что же… Кинокомпании тоже думали, что в Нью-Йорке им будет очень комфортно снимать фильмы. И надеялись на то, что аппетиты мистера Эдисона не будут расти… — лукаво посмотрел я на Левисона.

Тот даже дёрнулся при упоминании о «Кинобандите». Томас Эдисон, знаменитый исследователь, обладал целым букетом «тёмных» сторон. Значительная часть его изобретений: от лампочки накаливания до усовершенствования телеграфа и телефона — были доработками уже существующих образцов с помощью больших производственных мощностей.

У обывателя зачастую может создаться впечатление, что любую технологию создаёт один или два-три гения. На самом деле это всегда результат работы массы подчинённых. Ассистентов, лаборантов. Только так может зародиться истинная «научная школа». И Эдисон вовсю использовал труд десятков, а потом и сотен сотрудников.

Сам кинетограф, что положил начало буму фильмов, разработал один из его сотрудников по имени Уильям Диксон. Томас запатентовал новшество на своё имя, а отношения с Диксоном разорвал.

Но главное было другое — «Кинобандит» настолько жёстко вёл конкурентную борьбу, что просто душил исками и спорами об авторском праве всех вокруг. Монополизация киноиндустрии в начале века развилась настолько, что даже стала тормозить киносъёмки. А к тем, кто шёл против Эдисона, и на кого нельзя было надавить законными способами — приезжали «лихие парни» и разбирались совсем по-другому. Сжигая склады с киноплёнками и избивая несогласных.

Именно поэтому молодые киностудии перебрались на запад — в Голливуд. Подальше от юрисдикции штатов Нью-Йорка и Джерси, где Томас имел весьма «волосатую» руку. Теперь для мафии, что работала с Эдисоном, отправлять «лихих ребят» на разборки через всю страну на чужую территорию в Калифорнию — стало рискованно. Это в фильмах нам кажется, что мафиози двадцатых вездесущи. В реальности всё было гораздо сложнее.

Левисон нахмурился:

— Что вы предлагаете, мистер Бережной?

— Я хочу, чтобы «Витафон» запустился в Калифорнии.

— В Голливуде? — усмехнулся изобретатель.

— Именно. Судьи и гангстеры Эдисона не имеют там власти. А в окрестностях Лос-Анджелеса уже есть крупные студии. Моя задача — внедрить «Витафон», и уже на месте распространить его в других кинокомпаниях.

Первым крупным птенцом в Калифорнии стала «Paramount Pictures». За десять лет «Парамаунт» стал мощным гигантом, который осуществлял собственный прокат в своих кинотеатрах. И в Голливуд потянулись другие студии…

Натан Левисон это прекрасно знал. Не мог не