"Фантастика 2025-170". Компиляция. Книги 1-30 - Анатолий Анатольевич Логинов

мне действительно было лучше остаться с Гаем в теплом доме. Гай опекал бы меня, кроме того, мне бы не помешало хорошенько отоспаться. Не уверена, что выглядела неважно в этот момент, но дракон сразу же забеспокоился и проявил ко мне снисхождение.

– Ты слаба. Когда мы тебя нашли, была при смерти. Мертвая и живая воды помогли тебе, но ненадолго. Тебе нужен нормальный отдых.

Он прав. Когда меня разыскали в осенней роще – я не ела и не спала несколько дней. Была замерзшая. Думаю, если бы они не наткнулись на меня – я бы погибла от истощения.

– Но придется еще немного подождать, – невозмутимо добавил он, не давая мне слишком много поблажек.

Гай предложил меня понести, обернувшись медведем, но я отказалась, в основном из скромности. Хотя было бы разумным согласиться. Однако мы шли дальше, но теперь рядом – вчетвером. Я знала, что в любой момент смогу попросить помощи у Гая. Я имела в запасе некоторые силы, чтобы подольше оставаться самостоятельной, но в глубине души начинала желать, чтобы безуспешная прогулка быстрее закончилась.

Не представляю, сколько времени мы бродили по лесу, по моим ощущениям – примерно пару часов. Гай, Ян и Роксолана твердили, что Хорос обязан быть где-то поблизости, а друзья Константина не без оснований нас сюда привели. Но несомненно одно: бог солнца убегал от нас. Его след вел в никуда. Точнее, вообще застыл на месте, распростираясь на многие километры вдаль и вширь.

Хорос словно был повсюду, что сбивало с толку, но явно недостаточно для того, чтобы заставить нас сдаться.

Погода портилась – порой на нас налетали порывы ветра, пушистые хлопья перестали порошить с небес: вместо них стал сыпать мелкий снег, похожий на колючие иголки. Температура снижалась, и Кинли, отбросив прошлые барьеры и обиды, подлетел и неожиданно устроился у меня на руках, но не для того, чтобы согреться самому, а чтобы согреть меня, – по другому я никак не могла объяснить перемену в его настроении и преподнесенную уступку. Может, он и сердился, но, конечно, не хотел, чтобы я умерла, – в его планах определенно было желание и дальше терзать меня чувством вины, ну а я должна была находиться в сознании.

От тельца Кинли исходило тепло драконьего огня, и я, тихо радуясь возможности подержать питомца в объятиях, спрятала его под накидку, прижав к животу, оставив снаружи только мордочку, пристально наблюдающую за происходящим.

– Ян, – поинтересовалась я, когда мы ступили на поверхность замерзшего озерца, окруженного плотным лесом, – если ты смог спасти меня, сняв чары Дивии, почему ты не можешь сковать ее моим заклинанием, как делала раньше я? Просто прочитай его.

Ян протянул мне ладонь, когда увидел, что подошвы моей обуви стали бесконтрольно скользить, угрожая меня опрокинуть. Я ухватилась за его предплечье, касаясь перчатками белой рубашки с закатанными рукавами, наверное, хранившей следы капель живой воды, что текла у ручья.

Поразительно, но в этот лютый мороз, верхняя пуговица рубашки Яна была расстегнута.

– Применять магию к человеку и к созданию, имеющему божественную энергию, тем более такую древнюю, как у нее, – это разные вещи, – объяснил Ян. – Нужна особая сила. У меня ее нет.

Застывшая гладь озера, там, где ее не устилало зимним покрывалом, – была прозрачной, как стекло. Глядя под ноги, я увидела дно в кристальной чистоте – камни, ракушки и застывшие во льдах водоросли с сухими палками.

На миг показалось, что послышался треск, я сильнее вцепилась в дракона, второй рукой прижав Кинли к себе плотнее.

– Ну а Велес? Он ведь бог, – продолжила я и покосилась на Гая, его сына, идущего теперь бок о бок с Роксоланой, на шаг впереди нас. – Или, например, Гай?

– Ава, боги – это скорее не статус, а количество силы, которой ты обладаешь. Даже у Велеса может ее не хватить. Чтобы на столь длительный срок заколдовать другого бога, необходимо что-то сверх той силы, которая уже есть, – она должна родиться из чего-то, некой ситуации или мощного чувства. В любом случае – это не его война. То, что происходит – только между драконами и волколаками. Остальные могут помогать, но вмешиваться не станут.

– Но Дивия втянула себя в войну, – заметила я.

– И она пожалеет, – глухо сказал он.

Преодолев скользкий лед, мы вышагнули на заметенный снежной целиной берег и стали взбираться на невысокую горку. Помогая мне подняться, Ян сцепил наши ладони и протащил по сугробам на склон, ведя за собой, а затем, когда мы очутились на ровной поверхности, наши руки разъединились. И через несколько секунд он занял место рядом с Роксоланой.

Мы были на опушке, за мелкими голыми кустарниками увидели вдалеке неясную постройку, огороженную каменным забором. Пока что мы различали двухэтажное здание, с пристройкой в виде высокой квадратной башни, увенчанной крестом на крыше.

Мы покинули опушку и быстро оказались на подступах к кладбищу – за резными воротами со свежей наледью располагались ровными рядами надгробия: каменные изваяния в форме закругленных лепестков, словно растущих из земли, и кресты. Они стояли у изголовий могил, раскопанных, но старых – ровных прямоугольных ям, извергающих таинственную черноту, сочащуюся из недр, принадлежащую самой Тьме.

Между памятниками тянулась дорога, ведущая к возвышающемуся надо всем костелу.

Отворив ворота, под протяжный скрип створок мы шагнули на территорию, пустую и безжизненную, не хранящую ни намека на присутствие кого-либо живого. Или мертвого. Ян и Роксолана решили проверить здание и направились к нему, пока мы с Гаем и Кинли дожидались их на сгустившемся морозе.

Перед могилами, в самом начале, на обочине дороги, располагались лавочки, усыпанные снегом, и я двинулась к ближайшей, чтобы сделать передышку. Гай, не оставляя меня одну, сопровождая, зашагал рядом.

Но, достигнув цели, я невольно отправилась чуть дальше и замерла у креста – самого высокого и в длину превосходящего меня, похожего на столб, и с кругом солнца на конце. От него исходили три коротких луча под прямыми углами: один вверх и два в стороны.

Не знаю, являлось ли это хорошим знаком, ведь напоминало о том, что мы ищем, но я помедлила у креста, замерев в шаге от пропасти – земляной ямы, из которой тянулась зимняя стужа, заставляющая мое тело, укутанное в меха, покрываться мурашками.

Я долго глядела в яму, вспоминая тот день, когда наблюдала за похоронами родителей. Я не забыла, как родственники бросали прощальные горсти песка в такие же погребальные пропасти, хотя на вид – менее жуткие, а затем усилием воли отбросила картины прошлого и