Князь Барбашин 3 - Дмитрий Михайлович Родин

И что бы вы думали? Они таки получили нужный материал. Правда из пяти гривн корней (чуть больше двух килограмм) они выжали лишь одну гривну сока (меньше полкилограмма), из которого уже и выпарили сам каучук. Но без доступа к американской гевеи это было уже что-то. Правда хороших вещей из одного каучука не сделаешь, потому как на жаре он становится липким и течёт, а при холоде твердеет до хрупкости. Но спасибо попаданческим сайтам. Ведь именно там в память Андрея и попала, скорей всего, информация, что для получения резины нужно каучук варить с серой. Как, не спрашивайте. Да и не княжеское дело этим заниматься. У него свои "химики" есть, которым он и поручил продолжить эксперименты. Вот Петруша Гнездо и занялся этим. Переведя кучу драгоценного материала, он однажды просто положил на печь кусок покрытой каучуком ткани, на которую был нанесён слой серы. И через некоторое время обнаружил вместо неё кожеподобный материал. Технологии получения резины была открыта! Ну а Пётр за труды свои поехал учиться, дабы со временем встать во главе зарождающейся на Руси химической науки.

Но если утери данной технологии Андрей не очень-то и боялся (дороговато выходили непромокаемые галоши и плащи из одуванчиков), то вот то, ради чего он примчался к Зеельбахеру сейчас, требовало настоящей защиты. Ибо было просто, дёшево и… стоило бы на рынке очень дорого. Так как вспомнил попаданец ни что иное, а берлинскую лазурь. Да-да, ту самую, на секрете изготовления которой её открыватели нажили целое состояние.

О нет, никаких формул или таинств Андрей по-прежнему не ведал и своим "химикам" говорить не собирался. Но и вести данные работы на виду у немца, да к тому же и католика — тоже. А то уедет в свою Европу и плачь потом князь по пролюбленным доходам. Ну нет, парни при нём создадут образец, а после поедут в центральные земли, от западной границы подальше и к скотобойням поближе. Ибо всё, что "вспомнил" Андрей, это то, что во время изготовления бакана в добавленном поташе содержался животный жир, который и дал не красный, а синий оттенок. А бакан его люди уже готовить умели.

Так что обратно в Ливонию Андрей вернулся уже с тремя готовыми химиками и, скрыв их под надёжной охраной, приступил к исследованиям. Всего пару месяцев понадобилось парням, чтобы получить нужный результат, а Андрей тем временем придумал, где будет развёрнут центр по производству краски. Разумеется, в его волжских вотчинах! И пусть Романов ещё не стал татарским (и вряд ли уже станет, уж попаданец об этом позаботиться), но там недалеко бродили стада князей Шуморовских, так что скотобоен было более, чем достаточно. А после постройки каменной Самарской крепости, часть производств можно будет вынести и туда, поближе к месту забивания ногайского скота.

В общем, 1528 год стал буквально прорывным для попаданца, и тут на него вновь и не совсем кстати свалилось посольское дело. Нет, плюсы от этого он нашёл быстро, но всё же это минимум потерянный год, а на Руси оставалась куча едва начатых новых дел, которые местные старшаки могли запороть просто от непонимания, а молодые из-за лишнего рвения. С другой стороны, он ещё с лейтенантства помнил, что плоха та организация, где управление ведётся в ручном режиме. А потому работу с кадрами вёл скрупулёзно и помощников набирал с опаской, стараясь заранее рассмотреть их потенциал. А раз сам поставил этих людей на должности, то будь добр доверять. Иначе смысл было со всем возиться? Чтобы всё умерло после его смерти? Тем более, что инструкции по основным направлениям он давно написал.

Так что, сорвавшись в Подлесное и накрутив хвосты тамошним старостам, он оставил троих химиков на их попечение и вплотную занялся подготовкой к посольству.

* * *

Вот и всё, несмотря на то, что официальный разрыв с Римской курией вовсе не был закреплён в решениях риксдага, борьба, в сущности, была проиграна. Безбожный король Густав, правящий страной так, что даже русские и язычники не могли бы править хуже, презрев гнев божий, покусился на дела церковные. И всё из-за того, что проклятый Любек буквально тянул из страны все соки, желая как можно скорее получить прибыль от вложенного в скандинавскую политику капитала. Однако в разорённой внешними и внутренними неурядицами стране взять денег было просто неоткуда, и потому король просто вынужден был пойти на столь логичный, как и столь непопулярный шаг, как повысить и без того тяжким бременем лежащие на плечах простого люда налоги. Что тотчас сказалось на и без того плохом благосостояние шведов, и предсказуемо вылилось в целую цепь восстаний по всей стране. А поскольку, как известно, шила в мешке не утаишь, то теперь ганзейцев в Швеции не любили почти так же, как и русских, с которыми шведы давно соперничали в восточной Балтии и в Карелии, а с того момента, как их государь Иван III Васильевич пошел на союз с датчанами, и вовсе превратившихся для них в злейших врагов. Причём во врагов не только на военной стезе, но и в делах веры. Ведь кто ещё виноват в тех ересях, что одолели Дом святых Петра и Павла, в последнее время? Конечно же православные схизматики! Не даром ещё со времён богомерзкого Яна Гуса в Ватикане стали утверждать, что любая ересь, и гуситская в том числе, происходит именно от православия. Об этом же напомнил шведам и архиепископ линчёпингский Ханс Браск в своём сочинении "De erroribus Rutenorum", в котором прямо обвинил Мартина Лютера и его последователей в заимствовании идей своей ереси у главных врагов Швеции — у восточных схизматиков.

Но его красноречие кануло в пустую. Ящик Пандоры был уже открыт и дух Реформации покатился по Европе на радость врагам католической веры. Не останавливали его ни море, ни горы, и вскоре новое учение дотянулось и до скандинавских земель. А поскольку мало кто в Швеции был богаче Церкви, то наиболее прозорливые её деятели, глядя на то, как за морем вчерашние истово славящие Папу герцоги и графы наживаются на церковных владениях, быстро поняли, что вопрос о реквизиции их имущества лишь вопрос времени. Хотя и старались удержать короля от столь опрометчивого шага.

Но королю нужны были деньги. Много денег! Чтобы покончить со сторонниками Дальюнкера и упорядочить финансовые дела государства, он должен был иметь право распоряжаться имуществом, скопленным единственной действительно богатой корпорацией, имевшейся в стране — католической церковью. Так что в