Свой среди чужих, или Гауптман с Олерона - Владимир Германович Корешков

когда ты ждешь команды и в то же время боишься ее услышать. Наконец, разрывы над окопами сепаратистов стихли, и тут же в наушниках шлема раздался голос гауптмана:

– Рота, в атаку!

Команду продублировали командиры взводов:

– Взвод, в атаку!

А за ними и командиры отделений:

– Отделение, в атаку! – закричал я.

Солдаты, подтягиваясь, начали вылезать из окопов.

– Яр, сюда, – услышал я голос Алекса.

– Что там такое?

Алекс стоял над Моранеком и пинал его ногами:

– А ну вылезай, сука.

Моранек, весь скукожившийся, прирос спиной к окопу. И никак не хотел отдираться и вылезать за бруствер. Я подбежал к ним, вежливо постучал рукой по забралу Моранека:

– Эй, есть кто-нибудь дома?

Моранек откинул экран забрала, колбасило его не по-детски. Сам трясется, губы трясутся, глаза полные страха – с чайное блюдце, на все лицо. Я не видел его замечательных ушей, но почему-то был на сто процентов уверен, что они тоже тряслись мелкой дрожью, создавая в шлеме эффект вентилятора, тем самым охлаждая воздух внутри.

– Вставай, рядовой, в атаку бегом! – заорал я ему на ухо.

– Вперед, олигофрен, – пнул его под зад носком ботинка Алекс.

– Не… – трясущимися губами пролепетал Моранек, еще больше вжимаясь в окоп.

Алекс потянул носом.

– Это что за запах такой? Твою мать, Яр, этот имбецил натурально обосрался. Он же воняет. Господи, кого сюда присылают, и этот засранец с полными штанами говна и есть защитник Рейха, его надежда и опора.

– Не говори, Алекс, когда я смотрю на таких воинов, как он, мне кажется, что у Рейха больше нет будущего.

– Слушай, Яр, от него все равно толка не будет, может, пристрелить недоумка, и дело с концом? А домой родным его напишем, что так, мол, и так, погиб за интересы Рейха. Обосрался до смерти.

– Отличная идея, Алекс. Вот что мне в тебе нравится – то, что ты просто кладезь гениальных идей.

Моранек с ужасом переводил взгляд с меня на Алекса.

– Ну что, имбецил, или мы тебя здесь и сейчас пристрелим, или ты со всеми в атаку побежишь и станешь героем.

Моранек слегка пошевелился, что-то невнятно блея про себя. Мы с Алексом с трудом отодрали Моранека от стены окопа. И вдвоем буквально перекинули трясущееся тело за бруствер, тут совсем недалеко взорвался снаряд – быстро очухались сепары. Моранек от страха подпрыгнул метра на два вверх и с диким воплем рванул вперед. Так, что только пятки засверкали.

– Вряд ли сейчас его кто-то догонит, – сказал Алекс, – еще и первый в окопы сепаров ворвется.

Я живенько представил, как Моранек врывается в окопы противника, на рукаве надпись «Я и есть смерть», в штанах дерьмо, и от самого дурно попахивает.

– Да… – задумчиво сказал я. – Хана сепапарам, такого они явно не переживут. Ну что, брат Алекс, в атаку.

– Вперед, Яр. Давай сделаем это.

Глава 28

Выбравшись из окопа, мы побежали догонять своих, стреляя на бегу от бедра в сторону врага. Сепары уже совсем ожили и открыли по нам ураганный огонь. Как будто наша артиллерия только что и не перепахивала их позиции, пытаясь стереть их с лица земли. На войне обостряются все чувства, в какую то секунду я всем нутром почувствовал, что кто-то взял меня на мушку, легкий озноб пробежал по спине, дальше уже сработали инстинкты – мое тело действовало автономно, само по себе, я рухнул на землю и перекатился влево, очередь прошла над головой, что за хрень – стреляли не со стороны сепаратистов, а откуда-то сзади, справа. Пытался оглянуться, но следующая очередь не дала мне этого сделать, совсем рядом, под самым носом вздыбив фонтанчики земли. Я опять перекатился, вызвал по рации Алекса.

– Дружище, какая-то сволочь стреляет по мне, не дает голову поднять.

– Вижу, не двигайся, притворись мертвым.

– Эта тварь так старается, что скоро мне особенно притворяться не придется.

Я отсканировал на экране бойцов своего отделения – только один находился сзади. Ах ты сученок, почему-то я не удивлен. Опять раздалась очередь, одна из пуль скользнула по шлему, я громко вскрикнул по внешней связи и отключил шлем, чтобы у всех создалось впечатление, что я убит. Экран шлема потух, и я стал слеп, ничего не видя и не слыша, лежа не двигаясь, я мог полагаться только на Алекса. Превратившись в комок нервов, я пытался вслушиваться. Все чувства обострились, адреналин вбрасывается в организм лошадиными дозами, заставляя сердце бешено колотиться. Очередь раздалась совсем близко, и что-то тяжелое шмякнулось возле меня. Я включил шлем. Надо мной стоял Алекс, рядом со мной лежал…

– Унтер-офицер Вараускас полез тебя добивать, – сказал Алекс.

– Бывший унтер-офицер, попрошу вас заметить, бывший, – поправил я Алекса. – Спасибо, брат, а то эта сволочь сейчас во мне столько дырок наделала бы, хрен заштопаешь.

– Почему-то ты у него был непопулярен.

– Что тут скажешь. Видимо, сказались давние противоречия и разногласия в методике обучения личного состава, – предположил я.

– Да, и не говори, – поддакнул Алекс. – Педагогика – это так сложно.

Раздался характерный свист.

– Мина! Ложись! – толкнул я его.

Громыхнуло совсем рядом.

– Что-то денек сегодня не заладился! – прокричал я Алексу. – Каждый считает своим долгом пострелять в меня.

– Видимо, и с сепарами у тебя тоже глубочайшие противоречия, – хмыкнул Алекс.

Я посмотрел на экран – зеленые точки, определяющие бойцов моего отделения, быстро приближались ко мне. Драпанули. Сукины дети, стоит чуть-чуть отвлечься – и на тебе.

– А ну стоять!

– Сепары обошли нас справа. Капут нам, – разразился панической тирадой рядовой Финьон.

– Ложись! – заорал я. – Ложись и отстреливаться! – для вящей убедительности пустил несколько очередей поверх голов своих бойцов. – Кто сейчас без приказа двинется с места хоть на шаг, расстреляю любого к чертовой бабушке!

Моя тирада, подкрепленная конкретными действиями, возымела свое действие, бойцы дружно плюхались на землю и начинали отстреливаться короткими очередями. Из тумана вырастали фигурки противника, их было что-то уж очень много.

– Джон, что там у вас? – вызвал я по рации Уинсли.

Он ответил не сразу, в шлеме было слышно очереди и разрывы гранат.

– Все кисло. Вторая рота – соседи справа – попала в засаду, сепары быстренько их размолотили, сейчас за нас принялись. Как у тебя?

– Пока держимся, Джон, но надолго нас не хватит, сепаров видимо-невидимо.

– Твою мать! – смачно выругался Уинсли.

– Что такое?

– А, ты не видишь, они танки подтянули, – на горизонте действительно появились силуэты двух танков. – Яр, быстро выводи людей, иначе от нас одни рожки да ножки останутся.

Кинув перед собой дымовую шашку, я скомандовал:

– Отделение, отходим!

Удивительно, но