54 по шкале магометра - Мария Папкова

поставил его прямо в комнате и взялся за дело. Трудился на совесть, и через день картина была готова. Плывут легкие облачка по высокому ясному небу, лежит бархатная травка под ногами, уходит вдаль тропинка в цветущем яблоневом саду. Трепещут нежно-розовые лепестки под тихим ветром, и слышится, как гудят пчелы, как поёт девушка о любимом, что покинул родные края. Облетят цветы, и завяжется новая жизнь, а что впереди – не знают ни бог, ни дьявол.

Долго смотрел старик на картину, потом подозвал Эрни и говорит:

– Спасибо тебе, Кисточка. Возьми себе в награду эти холсты и краски и помни – исполнят они то, чего хочешь больше всего на свете.

Удивился художник – как так? – поблагодарил купца, кинул в сумку коробку с красками, свернул холсты и пошёл доделывать вывеску. Только закончил – поднялся шум, суета. Бегают слуги, шепчут друг другу на ухо скорбную весть – скончался купец. Зашёл Эрни проститься – мирно лежит усопший, на губах – легкая улыбка, а на картине – пятнышко, будто кто свежую краску рукавом задел. Пригляделся художник, а там – уходит вдаль человечек по тропинке под яблонями.

Так вот какое сокровище подарил ему старик! Идёт Эрни по улице, спотыкается, никого не слышит, всё думает, что же нарисовать? А вдруг не будет другого шанса? Может, и правда денег сундук? Нет, не в деньгах же счастье… в три горла не поешь, трое штанов не напялишь. Может, дом да хозяйство? Куда ему такие заботы… Думал он, думал и решил, что не будет ему покоя, покуда на сердце мгла. Махнул рукой и пошёл к красавице Хельге, дочке мельника. Была та в городке первой невестой – и умна, и мила, но только всем женихам отказывала, да так, что папаша только зубами скрипел. А всё потому, что влюбилась Хельга в портрет нарисованный. Бог весть, откуда та картина взялась; скачет на холсте по вспаханному полю прекрасный принц на белом коне, в руке охотничий рог, горностаевый плащ за плечами развевается. Виден вдалеке замок за рекой, несется кавалькада всадников за оленем… так вот и поймал ловец сердце девичье.

Пришёл Эрни на мельницу и спрашивает Хельгу: – Что бы ты отдала, если б могла попасть в ту волшебную страну к своему принцу?

– Эх, Кисточка, – смеется девушка, – да всё на свете… Только разве ж это возможно? Знаю, что любишь меня, но нет в моем сердце больше места…

И понял Эрни, что нет у него другого пути. Что ж, думает, пусть будет хоть она счастлива, раз не видать ему ответного чувства. Пошёл домой, достал второй холст, развёл волшебные краски и принялся за работу. День трудился, другой, третий… принц вышел как живой. Гремит над полем рог, лают собаки и несётся олень, кося глазом на свору и загонщиков. Но нет, не уйти; будет нынче в замке пир да веселье в честь ловкого охотника.

Принёс Эрни картину любимой, замерла девушка – неужели ж это возможно? Неужели сбудется мечта? Поцеловала она Кисточку, смахнула слезу и только её и видели. Не успел Эрни глазом моргнуть, как побежала по рассветному полю крошечная фигурка за своим мимолётным счастьем. Сел тогда Кисточка на землю, обхватил голову руками и заплакал; что же ты наделал, дурачок, чужую мечту на своё горе променял.

Долго ли, коротко, а делать нечего. Накинул он на пейзаж холстину и понёс к себе домой. Только с той поры пошла жизнь под откос. Не смеётся Эрни, не поёт песен, работа из рук валится. Переполнилось его сердце черным отчаянием. Не раз и не два глядел на картину – всё бежит по полю белая фигурка, подобрав платье… Затосковал Кисточка, достал последний холст, открыл заветную коробочку и ещё горше стало на душе. Глядят на него чёрные и синие краски, да крохи белой, да капелька золотой. Все светлые краски жизни, всю радость потратил он для старика и Хельги. Взял Эрни в руки кисточку и нарисовал морской берег. Кругом скалы неприютные, и море ревёт, бушует, бросается на камни серыми волнами, швыряется пеной. Ползут по низкому небу грозовые тучи, хлещет ветер дождём – берегись, путник, не будет тебе житья на этом свете. Только вдали уронил Эрни золотую капельку – одинокий солнечный луч, как последнюю надежду на чудо. Опустил руки, отступил на шаг, посмотрел на картину… эх, не всё ли равно… и шагнул вперёд.

Сбил его ветер с ног, налетела волна и потащила в пучину морскую. Только тут опомнился Эрни, замолотил руками-ногами, нахлебался-наглотался, но всё же выбрался на берег и упал без сил. Лежит на голых камнях и слышит, как зовёт его кто-то: – Эрни-и-и!!! Поднял голову – а это Хельга бежит по берегу, всё в том же белом платье. То-то было радости, объятий и счастливых слёз! Рассказала Хельга, как странствовала она по волшебной стране, как оказался принц самовлюблённым болваном, у которого денег в кармане больше, чем ума в голове и доброты в сердце. Поведала, как нашла дорогу домой и, оказавшись в Кисточкиной каморке, увидела его в бурных волнах и поспешила на помощь. И Эрни был счастлив и всё кивал головой и глупо улыбался. И взялись они за руки, и пошли вместе на поиски своего счастья, и поженились, и завели детишек, и всё также Кисточка писал картины, а Хельга пекла хлеб.

А что до волшебных картин – так, видать, разошлись они по свету, и никто не знает, что было потом – ни бог, ни дьявол, ни маленькая птичка, что поёт свою звонкую песенку под сенью цветущих яблонь.

Аня Тэ

Чернильный гость

Последняя мягкая линия залегла между губ. Маленькая ежегодная месть: в письмо ко дню рождения мамы вложить портрет. Обязательно на лице улыбка, и обязательно выполнен чернилами. Мама ненавидела чернила и никогда не улыбалась Кириллу. Последний раз эти две вещи совмещались в воспоминаниях художника лет двадцать назад.

В то время они часто рисовали вдвоём, развалившись на полу. Кирилл обычно изображал животных, птиц или рыб, а потом мама помогала с мелкими деталями. Не иначе магия: из-под тонкой кисти или пера рождались точки, завитушки и линии, которые потом чудесным образом сплетались в единый узор.

С рисунками Кирилла мама всегда работала тушью. Низкие пузатые баночки с невзрачной этикеткой. Кирилл не раз просил её нарисовать новый узор чернилами, но всегда встречал твёрдый, ничем