Зачарованная река - Ребекка Росс

Мирин перевела взгляд на дочь.

– Все будет хорошо, Фрей.

Джек был потрясен, видя, как лицо Фрей исказилось от страха. Девочка была на грани слез. Он не знал, что делать, если она заплачет, и это было мучительно. Еще в университете он понял, что бывают моменты, когда слов недостаточно, и направился в свою спальню. Арфа все еще лежала в чехле, ожидая, когда ее освободят.

Он принес инструмент в гостиную и сел в кресло напротив Фрей. Несколько слезинок скатились по ее щекам, но она смахнула их, когда поняла, что именно брат держит в руках.

– Хочешь послушать песню, Фрей?

Она решительно кивнула, откинув с глаз прядь волос.

– Почту за честь сыграть для вас с мамой, – сказал Джек, борясь с искушением взглянуть на Мирин, которая опускала челнок своего ткацкого станка. – Но должен предупредить… я впервые играю на острове. Возможно, получится не так хорошо, как на Большой земле.

На самом деле он имел в виду, что впервые играет в присутствии Мирин. Он боялся, что она не будет впечатлена его мастерством, которое он оттачивал годами. Но Мирин, никогда не покидавшая свой ткацкий станок посреди работы, отошла от него и присоединилась к Фрей на диване.

– Тогда позволь нам самим судить, – ответила Фрей, шмыгнув носом. Ее ресницы были влажными, но слезы уже не лились. Она внимательно наблюдала, как Джек достает свою арфу. Инструмент впервые вдохнул воздух острова.

Эту арфу он получил на пятом году обучения. Она была вырезана из ивы, выросшей рядом с девичьей могилой. Ее древесина была легкой и упругой, а звук – сладким, леденящим и звонким. По бокам были вырезаны виноградные лозы и листья – простое украшение по сравнению с другими арфами его сокурсников. Но эта арфа взывала к нему давным-давно.

Настраивая колки, Джек осмотрел тридцать медных струн и подумал обо всех тех часах, которые он провел на Большой земле, играя на этом инструменте, извлекая из его сердца грустные, задумчивые баллады. Из трех музыкальных жанров, которые могла исполнять арфа, Джек предпочитал самые печальные, но сейчас не хотел усугублять ситуацию. Он хотел сыграть либо для радости сердца, либо для успокоения, а может быть, и для того, и для другого. Песню, в основе которой лежит надежда.

Его старый плед был накинут на колени, пока он продолжал настраивать арфу, и Мирин обратила внимание на ткань.

Джек прислонил арфу к левому плечу.

– Что мне сыграть для вас? – спросил юноша.

Они потеряли дар речи.

– Что угодно, – в конце концов ответила Фрей.

Джек почувствовал отголосок боли, когда понял, что его сестра не знает ни одной старой баллады. Ей было всего три года, когда Лорна умерла, – слишком мало, чтобы запомнить музыку барда. И Джек невольно вспомнил о балладах, которые он обнаружил сегодня. Песни, на которых он вырос. Детство Фрей было лишено этой музыки.

Юноша начал играть и напевать одну из своих любимых песен – «Балладу о временах года». Живая и радостная весенняя мелодия, перетекающая в плавную и мелодичную летнюю тему. Те, в свою очередь, становились отрывистым осенним пламенем, которое превращалось в печальный, но изящный куплет зимы, потому что Джек не мог противиться печали. Когда он закончил и его последняя нота растаяла в воздухе, Фрей восторженно захлопала в ладоши, а Мирин утерла слезы.

Джек подумал, что никогда еще не чувствовал себя таким довольным и наполненным.

– Еще! – попросилась Фрей.

Мирин погладила ее по волосам.

– Пора ткать, Фрей. Нам нужно поработать.

Фрей поникла, но не стала жаловаться. Она последовала за Мирин к ткацкому станку, но сама бросала тоскливые взгляды на арфу в руках Джека.

Джек решил, что он ведь может продолжать играть, пока они работают, и исполнял песню за песней, пока Мирин и Фрей трудились за станком. Он хотел, чтобы сестра знала все эти баллады. Несколько раз Фрей отвлекалась, слушая музыку, но Мирин не укоряла ее за это.

К тому времени, как Джек отложил арфу, день уже клонился к вечеру. Вдалеке гремел гром, ветер заставлял ставни дребезжать, и в воздухе сильно пахло дождем.

Джек достал из футляра для арфы пергамент, который Адайра дала ему накануне. Он не знал пропавших девочек, не знал, что произойдет, когда он сыграет эту волшебную музыку. Ответят ли ему духи? Но ведь он всегда стремился доказать, что достоин имени клана Тамерлейн. Хотел быть нужным, чувствовать свою принадлежность чему-то большему, чем он сам.

Музыка когда-то дала ему дом и цель в жизни.

Пока Мирин и Фрей ткали, Джек принялся усердно изучать «Песнь приливов».

* * *

Это оказалась Катриона Митчелл, и ей было всего пять.

Младшая дочь рыбака и портнихи, она помогала отцу чинить сети на пристани, а затем отправилась на северное побережье поиграть со старшими братьями и сестрами. Никто из них не видел, как она ушла, но Торин нашел ее следы на песке незадолго до того, как их смыло приливом.

Воин шел по ее следу. Девочка была на побережье, а потом решила подняться на холм, где Торину стало труднее идти за ней. Он осматривал траву и камни, пытаясь понять, что могло побудить ребенка покинуть братьев и сестер.

Его внимание привлек алый росчерк.

Торин присел, сначала испугавшись, что это кровь, но, отодвинув траву в сторону, увидел, что это всего лишь цветок. И цветок этот был прекрасен – четыре алых лепестка с золотыми прожилками. Никогда Торин не видел ничего подобного.

Он нахмурился, изучая его. Капитан хорошо знал восточные ландшафты и был знаком с растениями, которые произрастали на этой стороне острова. Однако этот цветок был странным и неуместным, как будто дух нарочно оставил его здесь, чтобы его нашли.

Торин задумался, не является ли цветок порталом в мир духов, и осторожно сжал его в ладони.

Цветок лежал на земле, уже срезанный, и воин подумал, не это ли увидела Катриона? Не это ли побудило ее подняться на холм?

Торин еще раз осмотрел окрестности в поисках следов того, куда девочка направилась дальше. Ему удалось обнаружить несколько маленьких следов, ведущих к холмам острова. Босые ножки примяли траву, но затем девочка словно исчезла. Больше не было никаких признаков ее присутствия, кроме еще одного красного цветка, лежащего на земле, как капля крови.

Капитан подобрал его, стараясь не раздавить лепестки в руках. Он обшарил землю, камни и пучки травы в поисках маленькой