Гасконец. Том 2. Париж - Петр Алмазный

Несчастный муж Мари де Шеврёз был отправлен в ссылку, хоть и не знал ничего об этом идиотском заговоре. По-хорошему, мужика хотелось просто обнять и увести в Гасконь, отпаивать крепким вином.

Испанцев допросили и, к их огромному облегчению, отдали мне. Диего повёз их в замок Кастельмор, обещая жалование и отличные условия. Никаких доказательств вины Конде и Ларошфуко найдено не было. За последнего, возможно, просила сама Королева Анна Австрийская. Заговор Высокомерных, как его прозвали парижане, был окончен. Королевские мушкетёры и сам де Тревиль, снова заняли своё законное место при Его Величестве.

На закате следующего дня, мы с Миледи уже сидели в гостиной небольшого, но уютного домика, на самых задворках Парижа. Я прикупил его около пары месяцев, но на всякий случай, решил поселиться на постоялом дворе. Весьма умно с моей стороны, учитывая идиотский поджог, устроенный бандитами Ларошфуко.

— Как вы себя чувствуете, Анна? — спросил я у Миледи, с трудом отобрав у Джульетты поднос с вином и кружками.

Мне совершенно не хотелось, чтобы мои друзья обслуживали нас за столом. Руки, ноги у меня всё ещё на месте. Планше только похихикал, а потом отвёл девушку на кухню. Там уже о чём-то сплетничали де Бержерак и королевский бальи Плерво. Я был чертовски благодарен слуге за тактичность.

— Не знаю, Шарль, — вздохнула Миледи.

Я поставил на стол поднос, разлил вино по кружкам. На столе уже стояло блюдо с сыром и ещё какими-то странными овощами. К которым я притрагиваться не рискнул.

— Вы спасли меня от казни, — сказала Миледи.

Я уселся на стул, напротив неё. Подвинул ей бокал. Девушка посмотрела мне в глаза.

— Спасибо, Шарль.

— Мне очень жаль, что вам пришлось через всё это пройти.

— Я же сама виновата, — грустно усмехнулась девушка. Впрочем, за прошедший год она постарела куда сильнее, чем можно было ожидать. Ей точно было меньше тридцати, но в рыжих прядях уже можно было различить пару бледно-золотых волос.

— Если вы о заговоре…

— Я о всей своей жизни, Шарль, — Миледи взяла в руки кружку. Я взял свою и поднял её для тоста.

— Значит, мы пьём за вашу новую жизнь, Анна. И вы забудете все свои ошибки.

Печальный смех девушки серебряным звоном разлился по гостиной. Мы выпили.

— Вы останетесь со мной? — спросил я, набравшись смелости.

— В качестве кого? Служанки, отравительницы, проститутки?

— Хватит, — я опустил кружку на стол. Она ударилась громче, чем я бы сам хотел. Миледи вздрогнула, будто боясь, что я её ударю. Я покачал головой.

— Я и сама не знаю, что я такое, Шарль, — продолжила девушка. — Я думала, что у меня нет сердце, но пожалела умирающего старика. Думала, что готова умереть, но сбежала с вами.

— Вы всего лишь такой же человек, как и мы все, Анна. Ешьте сыр.

— Так… в качестве кого вы предлагаете мне остаться?

— Да мне плевать, Анна. Кого захотите, только… останьтесь с нами.

Девушка отвела взгляд и несколько секунд смотрела на догорающие в камине поленья. Я вздохнул, встал со стула и подошёл к огню. Забросил ещё пару небольших деревяшек, поворошил угли старой кочергой.

— Чего вы от меня хотите? — спросила Миледи.

— Чтобы вы начали новую счастливую жизнь, с людьми, которые примут вас такой, какая вы есть, — пожал плечами я.

Анна де Бейл промолчала. Тогда я встал, положил кочергу на месте и повернулся к девушке. Она смотрела в пол, словно размышляя об этом.

— Хочу, чтобы вы себя приняли, в конце концов, — сказал я.

На выстланный травой пол упали капли слёз. Я подошёл к Миледи и осторожно прикоснулся к её спине. Девушка не одёрнулась, но и взгляда не подняла. Тогда я неловко погладил ей несколько раз, а затем, опустился на корточки рядом с ней.

— Захотите, будете моим другом. Захотите, просто служанкой. Захотите, станете моей женой.

— Зачем вы так жестоко шутите, Шарль, — едва слышно сказала Миледи.

Тогда я взял в руки её лицо и чуть приподнял. Наши взгляды встретились, и я осторожно приблизился, давая девушке возможность меня оттолкнуть или попросту отвернуться. Но Анна лишь смотрела прямо мне в глаза, пока мои губы не коснулись её. Еще несколько преступно коротких секунд мы целовались, и тепло разлилось по моему телу.

С трудом оторвавшись от губ Миледи, я с улыбкой прошептал:

— Я бы никогда не стал шутить с женщиной, способной меня отравить.

Миледи рассмеялась, впервые по-настоящему радостно, за всё время нашего знакомства. А потом какая-то сволочь постучала в дверь!

— Шевалье д'Артаньян! — раздался мужской голос. Знакомый, но так сразу я его опознать не мог.

— Вы чертовски не вовремя, будь вы хоть сам король! — зарычал я. Миледи смущённо улыбнулась.

Я поднялся на ноги и подошёл к двери. Часть меня надеялась на то, что это очередные убийцы. Тогда я мог бы с ними быстро разделаться и вернуться к женщине, о которой я не переставал думать с самой Фландрии. Взяв в руку кочергу, я открыл дверь. На пороге стоял Франсуа Ларошфуко.

— Зачем вам кочерга? — смутился мужчина.

— Закончить начатое, — буркнул я. — Какой чёрт вас принёс?

— Деликатная просьба от одной особы, о которой мы с вами говорили на кладбище.

Я на секунду опешил. На кладбище у церкви Сорбоны мы говорили о Её Величестве Анне Австрийской.

— Вы с ума сошли⁈

— Пожалуйста, шевалье, это дело правда очень важное, — Ларошфуко перенёс вес на здоровую ногу. Стоять ему явно было нелегко.

Я вздохнул.

— Если это связано с подвесками, Франсуа, я прямо здесь изобью вас кочергой.

Ларошфуко побледнен и отступил на шаг. Его глаза расширились, и он сказал:

— Как… как вы узнали? Кто вам сказал⁈

Я только покачал головой.

— Подождите минуту, я возьму шпагу, шляпу и плащ.

Со всей этой кутерьмой, моё посвящение в мушкетёры откладывалось снова и снова. Хотя я и надеялся поскорее надеть голубой плащ с крестом, пришлось довольствоваться формой гасконского кадета. Попрощавшись с домашними и обменявшись очень теплыми взглядами с Анной, я отправился следом за Ларошфуко.

Раненный (и хромающий) Франсуа приехал на карете, куда мы и уселись. Несколько минут мы молчали, а потом мужчина заговорил:

— И всё-таки, как вы узнали о подвесках?

— Просто интуиция, — соврал я.

— Кто-то всё-таки проболтался, — сокрушенно покачал головой Ларошфуко, и мы снова замолчали.

Карета привезла нас совсем не в Лувр, как я ожидал, а в небольшой особнячок. В глаза не бросалась какая-то помпезная роскошь, но выглядел он очень ухоженным и солидным. Самым солидным была