"Фантастика 2025-163". Компиляция. Книги 1-21 - И. А. Намор

еще один твой прежний вопрос, Ви. Пикник? Да, пикник, – кивнул он, как бы подтверждая сказанное. – Зачем? Затем, чтобы поговорить о разных сложностях нашего бытия. Такой ответ тебя удовлетворит?

– Пожалуй, – кивнула в ответ Вильда, начиная понимать, что все гораздо сложнее, чем она подумала вначале. Гораздо, гораздо сложнее…

«Über, mein Gott!»[258]

– Тогда давай поговорим вот о чем, – предложил Баст, внимательно наблюдая за ее реакцией. То есть Вильда только сейчас, воскликнув мысленно «О, мой бог!», поняла, как на нее смотрит муж.

В его взгляде чудилось такое… Все та же непонятная и необъяснимая боль и в то же время… холодное внимание прицеливающегося стрелка. Не охотника, потому что без азарта, но зато с жестокой решимостью…

– Тогда давай поговорим вот о чем, – сказал Баст. – Вопрос в том, насколько я могу тебе доверять?

– В чем доверять? – опешила Вильда.

То есть она вроде бы чего-то в этом роде сейчас и ожидала, и все равно вопрос застал ее неготовой.

– Во всем, – улыбнулся Баст. Вот только улыбка у него вышла невеселая. Неправильная улыбка.

– Я дала тебе повод сомневаться?! – вспыхнула она.

– Пока нет, – отрицательно мотнул головой он. – Но и я не дал тебе повода встать перед выбором.

– Так дай! – почти зло предложила рассерженная на мужа Вильда.

– О том и речь, – спокойно, словно не заметив ее реакции, кивнул Баст. – Мы никогда не обсуждали с тобой мою службу или мои политические взгляды…

– Но когда ты уезжал в Амстердам… Ты помнишь? – вот Вильда их прощание помнила очень хорошо, но, возможно, он…

– Помню.

– Я готова была ехать с тобой в эмиграцию, – с кислой миной и с настоящей оскоминой на зубах призналась Вильда. – И это притом, что ты тогда… – она покраснела, как девчонка, впервые заговорившая о половой близости.

– Вот как…

И это все, что он мог ей сказать?!

«Hurensohn!»[259]

– Мне очень важно, чтобы ты доверяла мне… – продолжил он после короткой паузы. – Моя служба и мои обстоятельства таковы, что я не всегда могу тебе сказать, что происходит на самом деле и почему. Не могу сказать, не могу объяснить, но если ты со мной…

– То должна доверять тебе и не делать глупостей, – сказала она то, что хотел, по-видимому, сказать он.

– Да, – с явным облегчением согласился Себастиан. – И вот еще что. Никому нельзя доверять. Мне можно. Кейт можно. Райку, Виктории… Больше никому. Ни родным, ни друзьям, ни товарищам по партии…

– Я не состою в вашей партии.

– Предать может любой, – закончил мысль Баст, сделав вид, что не заметил ее реплики.

– Сложные обязательства, – сказала Вильда, нахмурив лоб, – но исполнимые, – улыбнулась она. – Потому что… я тебе этого тоже не говорила… Не получалось как-то… Но… В общем, я люблю тебя, Себастиан фон Шаунбург! И не обнимай меня! – закричала она, вскакивая с травы и вытягивая перед собой руки в жесте защиты. – А то опять придется панталоны из-под «мерседеса» вытаскивать…

Василий Головачев

Посторонним вход воспрещен

Глава 1

Ось зла

Его всегда завораживала красота космоса. Именно поэтому он, наверное, и стал астрономом. Не космологом, не астрофизиком, хотя, естественно, изучал космические теории и знал все гипотезы о происхождении звёзд, галактик, их скоплений и Вселенной вообще. Нет, Артур Крестовский, молчальник и затворник, любитель тишины, яблочного пирога и простоты во всём, закончил Симеизский институт Космоса и много лет работал там же, в Симеизе, рядовым астрономом, наблюдателем за звёздами, солнцем и необозримыми космическими просторами. Многие приятели (друзей у него практически не было) Артура качали головами, советовали найти работу поперспективней и покреативней. Однако никакие особые перспективы его не прельщали, и даже когда ему предложили возглавить Симеизскую обсерваторию, он отказался. Это наверняка помешало бы ему изучать небо. И любоваться им.

Да и можно ли не любоваться звёздными панорамами Галактики, где существуют такие великолепные узоры и картины, как взрыв сверхновой звезды Эты Киля, выбросивший в космос перья огня и светящейся пыли, которые сложились в удивительном образовании, напоминающем бабочку с жемчужными крыльями? Или геометрически выверенной «колоннадой» в самом сердце туманности Орла, расположившейся всего лишь в семи тысячах световых лет от Земли? Грандиозные тёмные столбы из газа и пыли напоминали коллекцию сталагмитов, «тающих» под интенсивным ультрафиолетовым излучением массивных горячих звёзд. Процесс этот называется фотовыпариванием, но Артур Крестовский забывал термины, восхищаясь звёздными пейзажами, потому что его в первую очередь захватывала эстетика подобных образований, их формы, и лишь в последнюю – физический смысл процесса.

Нравилось ему наблюдать и за игрой света в кольцевых туманностях – памятниках умирающим звёздам. То есть таким, что уже пережили колоссальные взрывы, сбросившие в пространство их оболочки. Завораживали формы этих туманностей.

Улитка – красно-фиолетовый спиральный завиток из светящегося газа вокруг центральной звезды, до которой луч света бежал всего лишь четыреста пятьдесят лет.

Скат – несколько волнистых кругов жемчужного цвета, образованных турбулентным поведением газовых сфер.

Или Кошачий Глаз, где обнаружилась вторая звезда, также сбросившая газовую оболочку, которая и сформировала туманность в форме красивого звёздного «глаза».

Туманности Пузырь (которую раздувал мощный «ветер» излучения), Вуаль, Сатурн, Крабовидная – тоже были очень эффектными, волшебными по силе воздействия на поэтические натуры людей. Но Крестовский, хотя и был навсегда очарован ими, всё же больше времени тратил на квазары и галактики. Вот за ними он мог наблюдать не часами, а сутками, не обращая внимания на такие житейские мелочи, как еда и сон. Именно благодаря своей увлечённости, а также усидчивости и терпению он и сделал несколько открытий, несмотря на то что сканирование неба давно уже было передано инкам,[260] и в окуляры телескопов можно было не смотреть. Правда, астрономы всё же наблюдали за небом, но делалось это посредством мониторов, через объёмные видеосистемы, и учёные в большинстве своём просто сидели перед экранами и виомами.

Артур Крестовский жаждал видеть звёзды «напрямую», не через виомы, для чего использовал эмскан – шлем прямого визуального контроля, передающий видеоинформацию напрямую в мозг человека. Во всём мире пользовались такими приборами считаные единицы, специалисты, для которых не нужен был «перевод» с «языка телескопа» на «язык человеческих чувств».

Определить ощущение, возникающее у Артура во время сеансов слежения за пространством, одним словом было трудно. В нём смешивались и восторг, и радость, и сожаление. Сожаление – от того, что смотреть на звёзды нельзя было все двадцать четыре часа в сутки. Душа жаждала новых эстетических потрясений, красота космических панорам увлекала до безумия,