"Фантастика 2025-163". Компиляция. Книги 1-21 - И. А. Намор

– Вот как! – жаль, что он плохо видел ее лицо, но, возможно, Кисси уже научила подругу владеть не только голосом.

– Герр Скорцени…

– Офицер Восемьдесят девятого штандарта СС, – Баст постарался, чтобы его голос звучал максимально мягко. – И он может тебе рассказать много интересных вещей, большая часть которых не подлежит разглашению.

– Значит, ты не был в Судетах?

– Почему же! – пожал плечами Баст. – Был… как журналист… Я даже написал несколько статей, которые ты, мой друг, читала еще год назад.

– Но год назад, милый, ты не рассказал мне, чем на самом деле ты занимался в Чехии.

– Да, спал я там по большей части! – отмахнулся Шаунбург и бросил взгляд на неожиданно молчаливую Кейт. Та в разговор не вмешивалась, и это было более чем странно.

«Интриганка! Но с другой стороны…»

– Если ты подозреваешь меня в том, что я спал не один…

– Я не знала, что ты умеешь стрелять из пулемета, – теперь она, кажется, улыбалась, но при этом, совершенно определенно, собиралась заплакать.

– Э… – женские слезы всегда были слабым местом Ицковича. Фон Шаунбурга они не более чем раздражали, но взаимопроникновение двух разных психик давало порой весьма странные плоды.

– Оставь его, Ви, – подала, наконец, голос Кейт. – Ты же видишь, наш рыцарь не готов прямо сказать своей жене, что он солдат, а солдаты на войне не только маршируют. Они еще и стреляют иногда. А иногда для разнообразия стреляют по ним…

«А ведь ты тоже психуешь, – отметил мысленно Баст. – Не один я, значит, с ума схожу!»

– У тебя, Кисси, есть какие-то конструктивные предложения? – спросил он вслух, специально отметив интонацией слово «конструктивный» и надеясь, что Кейт поймет не предназначенный для ушей Вильды намек и не обидится. Ну, в самом деле, они же все это сто раз обсуждали! Если не Аргентина, то…

«То Саламанка, например…»

– Нет, – ответила Кейт, выдохнув вместе с этим словом сигаретный дым. Получилось, как выстрел из пушки. – Нет. Увы, но у меня нет конструктивных предложений…

* * *

– Нет, это не вариант, – Гейдрих еще плотнее сжал тонкие губы, задумался на мгновение, чуть прищурив глаза, смотрящие, однако, куда-то мимо Шаунбурга, и качнул головой, как бы подчеркивая отрицательный результат. – Если бы не Канарис… – трудно сказать, чего было больше в его голосе, сожаления и горечи или откровенной ненависти. – Мы играем на чужом поле, Себастиан, так что все следует провести так, словно нас там и нет.

За два часа разговора это было уже четвертое по счету предупреждение, и если уж Гейдрих настолько «рассеян», что возвращается к теме более двух раз, то не Шаунбургу пропускать такое мимо ушей.

– У меня имеется репутация, – сказал он осторожно. – Некоторая репутация, в некоторых кругах, может быть?..

– Лишнее, – отмахнулся шеф «зипо»[249]. – Не следует множить сущности. Я смотрел ее досье. Она спит со своим директором Раймоном Полем. И он же автор большинства ее песен… Нет, не стоит ломать планы. Французы с ней едут? Едут. И какой-то американец… Миллер, кажется. Так почему бы не поехать и немцу? В конце концов, это первая luder[250], которую большевики пригласили к себе в гости. Германские граждане вправе узнать, как проходил этот визит… Предупреждать вас об осторожности, вероятно, не требуется, не правда ли?

– Разумеется, – улыбнулся Шаунбург. – Можно попросить, чтобы нам принесли кофе?

Они сидели в приватном «уголке», устроенном Гейдрихом в подражание Гиммлеру. Такой же, как у шефа, кожаный диван углом, прямоугольный капитальный стол и два кожаных кресла вдоль длинной стороны стола. Даже картины на сходящихся углом стенах чуть ли не те же самые – настолько похожи: романтические развалины на скалистом холме и какой-то сельский пейзаж.

– А не описаетесь, дружище? – спросил Гейдрих, вызывая нажатием кнопки адъютанта.

Разумеется, и эта шутка прозвучала неспроста. В этих стенах просто так даже не дышали. А уж потели и улыбались только со смыслом, и зачастую с двойным смыслом. Вот и сейчас, грубоватая, почти плебейская незатейливость остроты должна была показать собеседнику, что характер их, Гейдриха и Шаунбурга, отношений далеко выходит за рамки служебной подчиненности. Почти дружба…

«Почти…»

– Меня тревожит не проясненность «обратного адреса», – Баст достал из портсигара сигарету и потянулся за зажигалкой, а она у него была примечательная. На первый взгляд как бы и не «Zippo», но на самом деле – австрийская, ручной работы, той же модели, которую американцы и взяли за образец. Подарок «кузины Кисси», женщины, имеющей вкус на красивые и дорогие вещи.

– Да, это серьезно, – на этот раз Гейдрих не стал уводить разговор в сторону и перешел, наконец, к делу. Ведь дьявол в деталях, не правда ли?

– Вот, посмотрите, Себастиан, – предложил он, выкладывая перед Шаунбургом лист голубоватой бумаги с коротким машинописным текстом, главную часть которого составлял список персоналий.

Баст посмотрел текст. Хмыкнул про себя и прочел еще раз. Прикрыл глаза, повторяя в уме имена, звания и должности.

«Неплохо…»

Прочел для верности еще раз. Гейдрих его не торопил, лишь чуть позже, когда принесли кофе, перевернул лист текстом вниз.

– Спасибо, – кивнул фон Шаунбург на чашку кофе. – И… да. Я запомнил. Но они наверняка захотят увидеть и «тень отца Гамлета».

– У вас мрачный юмор, Себастиан, – усмехнулся Гейдрих. – Но вы правы, захотят. И пусть увидят… ну, скажем, его, – с этими словами шеф «зипо» выложил на столешницу еще один документ и, прикрыв текст ладонью, постучал длинным пальцем музыканта по подписи.

«Доктор Геббельс. Я угадал!»

– Как считаете, сойдет он за «тень отца Гамлета»? – спросил Гейдрих, убирая оба документа.

– Боюсь, что за одной тенью мои собеседники могут вообразить себе еще более впечатляющую… тень, – Баст специально выдержал паузу, чтобы Гейдрих почувствовал не высказанное вслух слово.

Фигура, а не тень.

– Это их право, – чуть пожал плечами Гейдрих. – Разговор ведь идет об очень серьезных вещах. А значит, искренность лучшая политика. Они не могут не знать, в каком мы сейчас положении, но и мы знаем кое-что про них. Пытаться дожимать соперника до конца чревато серьезными последствиями для обеих сторон. А мы, в конце концов, имеем одних и тех же врагов.

– Вы имеете в виду евреев? – поднял бровь Шаунбург.

– Я имею в виду Англию, – усмехнулся в ответ Гейдрих, давая понять, что уловил намек. – А евреи… что ж… они ведь могли бы уехать в Палестину… Но Британская империя этому противится, и нам приходится до поры до времени использовать популярные в народе лозунги.

Разумеется, это не было правдой.