Кощег - Светлана Алексеевна Кузнецова

стоял то сундучок, то ларь раскрытый с сокровищами, дорогими мехами и тканями, златом-серебром. От бус, венцов, кокошников тонкой работы в глазах рябило. На кустах голых и чахлых висело всевозможное оружие: и ятаганы басурманские, и честные прямые мечи двуручные, колчаны с чудо-стрелами, обязательно в цель попадавшими, а уж всяким ножам да кинжалам счета не было.

— То-то ты зубы мне заговариваешь, Кощег, — сказала Злата. — Думаешь, как увижу побрякушку какую аль перстенек, все забуду и кинусь к нему, с гати сойду и в трясине утопну? Я все же дочь царская и у батюшки моего казна не пуста стоит.

— Вот именно потому, что ты дочь царская и хотел поберечься, — проронил тот. — Люди царских кровей на золото и каменья падки посильнее прочих разбойников.

Злата фыркнула, затем вспомнила Забаву. Сестрица ни одной ярмарки не пропускала, а тем паче, если приезжали заморские купцы. Обожала она наряды новые и безделицы из блестящих самоцветных камушков. Если что по душе приходилось, начинала канючить, как дите неразумное, кручиниться, слезы лить и не успокаивалась, пока батюшка не купит понравившееся. После этого вмиг веселела, хорошела, излучала радость.

Да, Забава, пожалуй, могла бы поддаться искушению. Но только она. И Гордея, и Василиса точно вылеплены из другого теста. Злате же всегда были безразличны сокровища. И не только потому, что Ягафья еще в младенчестве поведала откуда появляются в Яви богатства — все они из мира Подсолнечного, загробного, оттого и Кощей богаче всех, ест и пьет на золоте, — а Путята доказал неоднократно первичность умения над оружием. Даже ковка метала особой роли не играла коли воин действительно умел мечом махать, а уж от красы оружия тем паче ничего не зависело.

Глава 10

Вдруг белая тень мелькнула на краю зрения. Послышался громкий детский смех, и на крышку сундука, туго набитого золотыми монетами, взгромоздилась девчушка годков пяти. Сама низенькая и светленькая, приятное живое личико с глазами синими обрамляли задорные кудряшки. Одета она была в белую рубаху явно с чужого плеча. Из-под подола выглядывали острые коленки.

— Это кто? — шепнула Злата.

— Хозяйка сокровищ, — так же тихо ответил Кощег.

— Она и есть! — девчушка далеко стояла, но услышала, уперла кулаки в бока и встала, покачиваясь на крышке сундука. — А вам диковины мои неужто не нравятся?

При этих словах засверкали сокровища ярче прежнего, аж глазам больно стало.

— Нравятся. Еще как нравятся, — сказала Злата, — знатно путь в ночи освещают, спасибо тебе.

Она точно знала, как звали маленькую хозяйку сокровищ, но именно сейчас слово выскользнуло из головы и никак на язык не давалось. Однако о том, что обижать малышку нельзя, помнила Злата железно.

— И все? — удивилась девчушка. — Разве не хочется тебе взять хотя бы колечко на память или ожерелье? — ее лицо вдруг искривилось, капризным сделалось. — А лучше украсть, стащить что-нибудь поценнее? Вот, смотри! — она свесилась с сундука, зачерпнула ладошкой-лодочкой болотную воду и показала Злате. Вместо жижи с ряской и тиной россыпь жемчужин лежала розовых и темных.

— Зачем же такую красу портить? Сокровища все вместе хороши, ни к чему их растаскивать. — ответила Злата и пожала плечами. — К тому ж у тебя всяко сохраннее будут.

Точно. Сказывали ей сказку про хозяйку несметных богатств. Алчных да жадных та губила, храбрых да смелых одаривала, вот только ничем хорошим подарочки не оборачивались. Это детям малым в радость слушать про то как добыл Иван-дурак сокровища, а затем на царевне женился и жил опосля долго и счастливо. На том сказка оканчивалась, слушатели спать расходились, и никто не спрашивал про то, как Иван-дурак дальше жил.

Детей ведь лишь «долго» и «счастливо» интересовали. А и то, и другое — правда: Иван на трон садился, был дурак, стал — царь. Богат и знатен. Жил долго, это само собой разумеется, вот только не волновала его более ни жена-красавица, ни вокруг происходящее. Счастье его в одном заключалось: в сокровищницу спуститься и чахнуть словно Кощей-проклятый над принесенным некогда богатством.

Хороша ли такая жизнь? Злата себе подобной не желала.

А сколько Иванов-дураков не добирались до царского двора с подаренным сокровищем? И не сосчитать их. Кто в пути сам пропадал, в овраг упав или угодив на зуб зверю хищному, прельстившись речами мавки аль русалки, а кого убивали душегубы-разбойники. Если последнее происходило, проклятое сокровище по рукам ходить начинало, неминуемо сживая со свету каждого очередного хозяина. И продолжалось это до той поры, пока не попадало оно к душе чистой, зависти и алчности не знающей, которая выкидывала его в реку или снова в болото.

— Вот же! — девчушка всплеснула руками, ножкой топнула и принялась вышагивать по крышке сундука, опасно покачиваясь на мысках. — Сколько лет здесь сижу, а таких бродяг еще не видывала. — Она снова состроила капризную гримаску. — Девица-красавица лебедушкой плывет, а за ней коршун черный вьется. Ай!..

Она все же поскользнулась и упала. Кощег закаменел плечами, приготовился Злату удерживать, но та помогать малышке и не дернулась, даже с шага не сбилась: как шла себе по гати, так и продолжила. Девчушка же, как ни в чем не бывало, взгромоздилась на следующий сундук, зачерпнула пятерней золотые монеты и кинула их в воду.

Окажись на ее месте кто побережливей, непременно окликнул девчушку и принялся выговаривать. Мол нельзя так с богатством поступать, на выкинутые монеты много чего купить можно. Вот только Злата не собиралась этого делать. Сокровище принадлежало малышке, а потом пусть делает с ним, чего пожелает. Не Златы дело, как другие жить хотят, и другие эти точно не должны жить так, как ей думается или хочется. У каждого своя голова на плечах имеется, вот пусть и кумекают.

Девчушка, пошарив в сундуке, выудила золотую корону, на себя напялила. Та ожидаемо оказалась велика, лишь на ушах и держалась, однако девчушку подобное не волновало. Подбоченилась она в ладоши захлопала. Заиграли в зубцах короны искусно вделанные камни.

— Это венец одного из земных королей: правителя некогда величайшей страны, — сказала она. — Древняя и сильная вещица… ух! Еще до войны Нави и Яви сделал ее один сильный колдун. Не с добром создавал, отомстить хотел за подлость другу бывшему, обманом невесту колдуна сманившему, королевой сделавшему да собственноручно и убившему. Как преподнес колдун в подарок венец этот, так