Егор Смирнов: каникулы в СССР. Том 1 - Валерий Юрич

Мы все, в том числе и мать, зашли в комнату, которая к этому времени была уже идеально прибрана и даже проветрена. От отца, конечно, слегка попахивало перегаром, но на уважительное отношение участкового это никак не повлияло. Отец указал ему на единственный стул, расположившийся слева от стола. Мы же все уселись на кровать: мать с отцом по краям и я в середине.

Участковый, прокашлявшись, посмотрел на меня, потом на отца и начал:

— Юрий Александрович, до меня дошла информация, что ваш сын вчера вечером участвовал в драке и нанес ощутимые телесные повреждения одному мальчику.

После этих слов отец вновь бросил удивленный взгляд в мою сторону, но затем снова посмотрел на участкового и, хмуро прищурившись спросил:

— Что за мальчик? И при каких обстоятельствах это произошло?

Участковый сухо пожевал губами, еще раз откашлялся и ответил:

— Прежде чем выкладывать имеющуюся у меня информацию, я бы хотел послушать вашего сына. Наверняка, он сможет рассказать что-то новое по этому поводу. — И Роман Евгеньевич вопросительно уставился на меня.

Отец тоже повернулся ко мне и молча поднял правую бровь, намекая на то, что пора начинать отвечать на вопросы участкового.

— Пап, они первые на меня напали. И к тому же их было двое, а я один. — В моем голосе прозвучала неприкрытая обида.

Сейчас мне позарез надо было идеально сыграть роль малолетнего мальчишки, чтобы не вызвать никаких подозрений у милиционера.

— Кто на тебя напал? — поиграв желваками, спросил отец.

— Никитин с Орешкиным! Один схватил меня сзади за шею, а второй хотел избить, — прогнусавил я.

Отец непонимающе посмотрел на участкового, потом перевел взгляд на меня.

— Никитин? Тот наглый паскудник, который Пашку Тимофеева избил? — грозно спросил отец.

— Ну да! Он старше меня на два года. Что мне оставалось делать? Они вдвоем против одного полезли! — со злостью ответил я.

— Кто-нибудь еще это видел? — сверкнув глазами, спросил отец.

— Ну конечно! Серега Сабуров. Все произошло у его огорода.

Участковый тут же что-то записал в небольшой блокнот.

— Сабуровы… — задумчиво пробормотал он. — Это те, что на втором этаже живут?

— Да, — ответил отец. — Их сын ровесник Егора.

Участковый кивнул и внимательно на меня посмотрел.

— Егор, расскажи, что вы не поделили с этими двумя? Просто так на людей не нападают, — спросил он.

— Я Никитину вчера случайно затылком по носу попал. В магазине. Он наклонился ко мне и потребовал двадцать копеек. Сказал, что иначе хуже будет. Я в это время нагнулся к витрине, кефир выбирал. Ну и от неожиданности и испуга выпрямился и попал ему головой в нос. Это все видели. Тетя Маша, директор магазина, может подтвердить. — Я для убедительности шмыгнул носом. — Никитин после этого выбежал из магазина. А я испугался, что он меня в подъезде подкараулит и попросил Евгения Ивановича, из соседнего подъезда, меня проводить. И не зря. Никитин ждал меня на втором этаже. Когда он увидел дядь Женю, то сбежал, но крикнул, что убьет меня. А вечером мы пошли с Серегой теплицы закрывать. И они вдвоем с Орешкиным выскочили на меня из-за гаражей. — Я немного помолчал, попытавшись выдавить слезу, а потом пронзительно взглянул на участкового и надрывно спросил: — Почему они так со мной? В чем я виноват? Я же не хотел им ничего плохого!

Все время, пока я рассказывал, участковый продолжал строчить что-то у себя в блокноте. Когда он закончил, то внимательно на меня посмотрел и спросил:

— Егор, тогда вот что мне скажи: как так получилось, что Дмитрий Орешкин получил во время драки травмы, а на тебе даже царапины нет, кроме вон того синяка на руке. — И Роман Евгеньевич кивнул на мою правую ладонь.

Я быстро проанализировал его слова и сделал два вывода. Во-первых, наш участковый очень наблюдательный мужик, да и в деле пытается разобраться тщательно, а не для галочки. А, во-вторых, жалоба поступила только от Орешкина. А если уж быть совсем точным, то, скорее всего, от его родителей. Про травмы Никитина участковый ни словом не обмолвился.

И раз уж Роман Евгеньевич заметил мой синяк, то определенно уже имеет понятие о характере травм, полученных Орешкиным. Голыми руками такие не нанести. А значит и отпираться от того, что я использовал подручные средства, не имеет смысла.

— Я его болтом ударил, — опустив взгляд в пол, ответил я.

— Болтом? Каким таким болтом? — удивленно спросил участковый.

— Я у Бориса Сергеевича, который на Волге на погрузчике работает, взял болт для воздушного змея. На него удобно бечевку наматывать. И он не сломается, — понуро произнес я. — Он у меня в кармане шортов лежал, когда на меня Орешкин сзади напал. Ну я его вытащил и… вот… — развел я руками.

— Ясно, — ответил участковый, удивленно поглядывая на меня. — А где сейчас этот болт?

— Не знаю, — пожал я плечами. — Я его выронил во время драки. А потом был так напуган, что даже искать не стал.

Роман Евгеньевич снова что-то записал в блокнот.

— У меня к тебе еще один вопрос, Егор. Последний. — Участковый посмотрел на меня пристальным взглядом. — Скажи, кто тебя так драться научил? Удары наносились профессионально. В нужные области. У меня создалось впечатление, что ты точно знал, что делать и как вывести нападавших из строя, не причинив им серьезных ранений.

И вот тут я поплыл. У меня не было вразумительного ответа на вопрос участкового. А ссылаться на стрессовую ситуацию, в которой я, по идее, должен был паниковать и сыпать беспорядочными ударами, не имело смысла. Передо мной все-таки был профессионал, а не обычный обыватель, которому можно легко запудрить мозги.

Я упрямо молчал и смотрел в пол, не смея поднять глаза на участкового. При этом мой мозг лихорадочно работал, перебирая варианты и пытаясь выбрать из них наиболее правдоподобный. Но, как назло, ничего более-менее сносного я придумать пока не смог.

— Егор? — строго спросил Роман Евгеньевич, прерывая затянувшееся молчание.

И тут неожиданно ко мне на помощь пришел отец.

— Это я его научил, — хриплым голосом ответил он.

— Вы⁈ — удивленно воскликнул участковый, явно не ожидавший такого поворота событий.

— Да, я! — теперь