Японская война 1904. Книга пятая - Антон Дмитриевич Емельянов

— Одна Япония могла бы сдаться, но… Она не одна.

— Как все это… неправильно. Мы же люди, не звери, чтобы только и уметь, что рвать друг друга до крови ради лишнего куска мяса.

— Знаете, — мне почему-то захотелось рассказать это именно княжне. — Когда я уезжал из Дальнего, Мелехов и Огинский поспорили. Павел Анастасович считал, что мы должны добить японцев любой ценой, а вот Алексей Алексеевич… Ему казалось гораздо важнее то, что мы смогли проявить милосердие. Что солдаты почувствовали, что одним этим сильнее любого врага. Но стоит ли милосердие и другие душевные порывы жизней?

— Как врач… — вздохнула Татьяна, — я бы сказала, что не стоит. Но я не доктор, я человек. И, глядя, куда с каждым днем все быстрее и быстрее катится мир, я уверена, что одним оружием это не остановить. Какие бы смертоносные силы мы ни поставили себе на службу, войны не прекратятся сами по себе. Их можем остановить только мы сами, а для этого… Как раз и нужно милосердие.

— Я…

— Я вижу, что вы пока мне не верите, — рука девушки поднялась и остановилась на моей щеке. Такой простой жест, но у меня от него мурашки по всему телу побежали. — Это не страшно. Вы очень умный, Вячеслав Григорьевич, однажды вы обязательно поймете.

Рука Татьяны скользнула вниз, но я в последний момент перехватил ее. Не то, чтобы я был готов поверить в благородство, душу и все такое, но… В этот момент я впервые по-настоящему об этом задумался. Задумался, почему здесь и сейчас эти вопросы поднимаются, почему они еще важны и почему, похоронив под тоннами сарказма и цинизма, про них совсем забыли в мое время.

Лондон

На чайных столиках из красного дерева лежали последние номера «Таймс» и «Джейнс Файтин Шипс», в креслах из толстой кожи помимо лорда Чарльза Бересфорда сидели пять джентльменов и два гостя. Один, из Франции, что иронично, носил совсем не французскую фамилию, а другой, из Соединенных Штатов, и вовсе отзывался на свою с запозданием, что говорило о том, что ее придумали совсем недавно. Возможно, специально для этой встречи.

— Почему переговоры с Россией еще продолжаются? — спросил американец. — Разве вы не хотели оборвать их, как только японская армия окажется в безопасности?

— А вы не читали доклады от молодого Пейджа, которого приставили к армии Макарова?

— К армии Линевича.

— Я все же буду называть армию по имени того, кто приносит ей победы. Так вы читали?

— Его речь про великую войну, которой Лондон теперь пугает дам на вечерних чтениях?

— К черту детали. Разве вы не видите главного? Этот рассказ показывает, что военное видение России кардинально изменилось. Уроки Крымской и Турецких войн выучены и переосмыслены, они готовы не просто сдерживать удары, а бить сами. Подумайте: что бы сделали царские чиновники раньше, введи мы блокады каких-то товаров? Просто начали бы искать внутренние ресурсы, пытаться перетерпеть, считая, что нам тоже придется непросто. Наивная попытка выиграть на чужом поле боя, где мы можем писать те правила, которые нужны именно нам. А что было в том рассказе? Никакого сдерживания, удар на удар…

— Бредни одного генерала, Николай на такое не пойдет.

— Идеи даже одного генерала не могут взяться из воздуха. Так или иначе их формирует общество, а значит, у нас появилась очередная важная задача. Найти этот новый центр силы и по возможности уничтожить.

— То есть вы хотите завершить войну как есть? — не сдавался американец. — Не боитесь, что через пару лет, когда Россия обживется на новых территориях, она закроет их для всех остальных? Или даже не через пару… Придет эскадра Рожественского, и уже летом 1905-го все наши дела в Китае и Японии окажутся под ударом.

— Одни цели — вовсе не повод отказываться от остальных, — лорд Бересфорд пожал плечами. — Англия оценила новое оружие русской армии, и в ближайшие дни мы начнем свое производство так называемых броневиков. Отдельные площадки откроют «Виккерс», «Вулсли» и… — он бросил взгляд на француза и дождался его кивка. — Также мы рассчитываем на мощности «Шарон» и «Дьон-Бутон».

— И что вы будете выпускать?

— Улучшенную модель «Симмс», прототипы которой были освоены еще два года назад. Кто бы мог подумать, что мы не нашли этой идее применения, а русские превратили ее в главное орудие победы.

— А оружие и броня? — подал голос один из молчавших до этого джентльменов.

— За техническую часть отвечают Фредерик Симмс и Хайрем Максим. Они изучили итоги сражений при Ляодуне и Квантуне и считают, что пушки для броневика избыточны. Лишний вес, медленная стрельба. Пулемет калибра 7,62 на круговой платформе, броня 6 миллиметров, оптика от «Барр и Страуд» — в итоге мы получим машину, которая окажется в разы быстрее, точнее и дешевле русских. За три месяца мы сможем сделать около тысячи штук и к началу новой военной кампании поставить их в Японию.

— А что у вас? — молчаливый лорд посмотрел на американца. Тот думал было придержать детали, но не выдержал взгляда.

— Мы собрали команду, — начал тот. — За техническую часть отвечает Генри Лиланд, тот самый, который два года назад основал «Кадиллак мотор компани». За оружие — Элберт Холл, он, кстати, тоже склоняется к тому, что на броневик нужно ставить не пушку, а пулемет, и как раз дорабатывает для этого последнюю модель «Браунинга». В качестве базы можно использовать уже готовые моторы и корпуса от «Вайт модел Ди» и «Томас Флаер 22», останется только добавить броню. И тогда через три месяца мы смогли бы поставить Японии уже две тысячи машин.

— Итого три тысячи, — задумался Бересфорд. — Более чем достаточно, чтобы переломить ход войны, русским при всем желании столько не собрать.

— Если они не воспользуются помощью со стороны. Германия тоже запускает две линии. Легкие машины на базе Даймлера с броней всего 4 миллиметра, зато сразу с тремя пулеметами МГ-08, и тяжелые на базе «Эрхарт ЕВ-4», броней и вооружением для которых будет заниматься уже сам Крупп. Также еще зашевелились Австро-Венгрия, Италия, Испания — в общем, варианты есть…

— Неважно, — французский гость оборвал американца. — Если что, все лишние машины на рынке мы выкупим для себя. Нам они в любом случае пригодятся