Тактик.1 - Тимофей Кулабухов

Броин долго смотрел на меня своими выцветшими, но все ещё пронзительными глазами, потом покачал головой.

— Все люди одинаковы. Жадные, жестокие. Они отобрали у нас свободу, заставляют работать до смерти в этих проклятых норах. Наёмники воруют не только золото, которое мы добываем для вашего Ордена, рискуя своими жизнями. Они воруют даже тот скудный хлеб и похлёбку, которые нам положены по их же правилам. Оставляют нас голодать.

Его слова были полны горечи и отчаяния.

Я рассказал об этом Эрику и Мейнарду. Мы посовещались и решили тайком передать гномам часть наших продовольственных запасов. Муку, крупу, вяленое мясо, немного соли. Мы могли себе это позволить, благодаря золоту из тайника и налаженным связям Эрика в Хеорране, мы не испытывали недостатка в провизии.

Гномы, получив этот неожиданный подарок — несколько мешков с едой, которую наши солдаты под покровом ночи перетащили в их загон, были искренне удивлены. Их суровые лица немного смягчились. Некоторые даже пробормотали что-то похожее на благодарность на своем языке. Броин подошёл ко мне, когда я пришёл утром проверить, как они.

— Спасибо, человек, — сказал он, и в его голосе уже не было прежней враждебности. — Может быть, не все вы одинаковы. Может быть, есть ещё честь в этом мире.

За тот день, что гномы провели у нас, их удалось отмыть, накормить, перевязать (заодно опробовав навыки оказания первой помощи) и даже приодеть.

Мы договорились, что будем общаться через небольшой вентиляционный ход, который вёл из нашего лагеря куда-то в сторону старых, заброшенных штолен, где, по словам Броина, гномы иногда могли немного передохнуть от надзора наёмников и даже имели какие-то свои небольшие тайники. Гномы пообещали, что, если мы сможем достать для них новую, чистую одежду, они отблагодарят нас золотом — у них, оказывается, были свои небольшие сбережения, которые они прятали от алчных наёмников.

Глава 10

Донос и последствия

Так между нами и гномами завязались своеобразные коммерческо-дружеские отношения.

Мы не стремились нажиться на их беде, скорее наоборот. Это была попытка хоть как-то облегчить их участь и, чего уж греха таить, заручиться их поддержкой на случай, если дела пойдут совсем хреново. Эрик через свои каналы в Хеорране достал для гномов несколько десятков комплектов простой, но прочной холщовой одежды: рубахи, штаны, которую мы передали им через вентиляционный ход. Взамен получили мешочек с грязноватым, с примесью кварца — золотом. Гномы сдержали слово.

Гномы пачкали одежду, чтобы не раскрыться перед наёмниками и прятали всё новое.

Мы передавали им мази и лекарства, еду и мёд.

Физически это выглядело так. Мы вдвоём с Эриком шли по тайной тропке в лесу, доходили до вентиляционного выхода, спускали туда верёвку, а по верёвке получали короткие записки от гномов, писали на них ответ. Так и общались. По этой же верёвке передавали припасы.

Иногда перекрикивались, но сравнительно редко, всё же это была опасность. Если присматриваться вниз, то можно было увидеть и часть лица Броина.

Однажды Броин передал нам запечатанный свиток из грубой кожи.

— Это письмо, — негромко сообщил он вентиляционной шахте серьёзным тоном. — Для одного из ваших орденских… начальников. Помощник Канцлера Ордена, некий лорд Ниннигес. Мы слышали, он иногда бывает в этих краях, инспектирует рудники. Передайте ему, прошу вас. Это наша последняя надежда на справедливость.

Я взял письмо. Оно было тяжёлым, перевязанным кожаным шнурком. Эрик, используя свои специфические знания (и, возможно, тот самый дар «видеть скрытое», о котором говорил шаман Ярдиг), внимательно его изучил, поводив над ним руками и что-то бормоча себе под нос.

— Никакой магии, никаких ловушек, — заключил он наконец. — Обычное письмо. Просьба о помощи, изложенная каллиграфическим почерком, на всеобщем. Никакой тайнописи или там, шифра. Просто красноречивая жалоба. Донос.

В письме гномы подробно описывали злодеяния Нэйвика и наёмников Ордерика: рабский труд, воровство золота, издевательства, голод, болезни. Они просили Канцлера Ордена, или его представителя, вмешаться и освободить их, ссылаясь на какие-то древние договоры между Орденом и свободными кланами гномов.

— Думаете, это поможет? — скептически спросил Мейнард, когда мы обсуждали это втроём. — По-моему, этому Ниннигесу, как и всему нашему Ордену, глубоко плевать на каких-то там гномов.

— Сложно сказать, — вздохнул Эрик. — Орден прекрасно знает, что творится на его рудниках. Этот — один из десятков, и далеко не самый крупный. Рабы, пленные, каторжники, наёмные работники — для них это просто разные категории рабочей силы. Не могут они не знать. Просто им наплевать, как сказал бы Ростик. Но… хрен знает. Гномы просят, они с высоты своего жизненного опыта хотели бы попробовать прекратить нарушения закона. Если мы ничего не сделаем, совесть потом замучает. Да и гномы, похоже, на нас рассчитывают.

В итоге, мы решили отправить письмо. В Хеорране была почтовая станция Ордена, через которую можно было пересылать корреспонденцию в столицу и другие крупные города. Шансов, что письмо дойдет до адресата и возымеет какое-то действие, было немного, один на миллион. Но мы должны были попробовать. Хотя бы ради очистки совести. И ради того, чтобы показать гномам, что мы не такие, как все.

* * *

Начало осени принесло с собой холодные ветра и затяжные дожди. Дни становились короче, ночи — длиннее и промозглее. Мы утеплили казарму, заделав все щели мхом и глиной, заготовили больше дров. Жизнь шла своим чередом, рутинно и предсказуемо, пока однажды в наш лагерь не нагрянул сам сэр Нэйвик.

Давненько мы его не видели.

Он был в ярости. Лицо багровое, как перезрелый помидор, глаза мечут молнии, с губ летит пена. С коня он не слез, а буквально спрыгнул, едва не упав, и, пошатываясь, двинулся к нам. От него за версту несло перегаром и дешёвым вином.

— Кто⁈ — заорал он, едва отдышавшись и тыча пальцем в нашу сторону. — Кто из вас, мерзких подлецов, посмел строчить на меня доносы⁈ Кто написал эту кляузу Канцлеру⁈

Мы выстроили роту. Нэйвик метался перед строем, как тигр в клетке, размахивая руками и изрыгая проклятия и угрозы.

Надо сказать, что мы хотя и обходились со своими подчинёнными гуманно и заботливо, никогда при них не откровенничали и те вообще не понимали о чём идет речь. А из-за примерно нулевого интереса