Неучтенный элемент - Антон Каково

— Пируют гады, видимо, отмечают грядущую Охоту, — прошептал Машков, глядя на движение внутри.

Сергей опустил бинокль, сверяясь со своими знаниями.

— Видимо, они не собираются охотиться, вон клетки с цепями. Они готовятся сдерживать зверя, Павел Григорьевич.

Машков хмыкнул, оценив наблюдательность напарника.

Дитя Обычных

Сергей был Новиком — магом, родившимся в обычной ленинградской семье, где электричество было чудом, а не магией. Он с детства чувствовал Силу, видел, как мерцает воздух, как движутся вещи, когда их никто не толкает.

Его мир перевернулся, когда ему было десять. После очередного проявления силы — он нечаянно поджег занавеску в гостях — к ним приехали незнакомые люди и стали долго и тихо говорить с родителями. Его забрали в специальный интернат.

Уже будучи взрослым, Сергей узнал о выборе, который предоставили его семье: поселиться рядом с интернатом, зная, что сын жив, но под полным контролем, или стереть память о ребенке и переехать. Родители остались рядом.

В его учебниках спецшколы подробно описывалась физиология ликантропов: их слабости — огонь, серебро; их плохая восприимчивость к магии в обличье волка. Однако он знал, что боевыми заклинаниями, наносящими чистый физический урон, они подвержены.

— Парочку ведьмаков нам бы сейчас не помешало, — вслух произнес Машков.

— Про ведьмаков нам рассказывали, — кивнул Синицын. — Люди с небольшой Силой, которые специализируются на охоте на оборотней…

— Мы их возьмем утром, Сергей. Когда они снова превратятся в людей, будут измождены и наиболее уязвимы. Я беру на себя Альфу стаи.

Вдруг к воротам подошел человек. С виду обычный парень, но с явным магическим следом.

— Павел Григорьевич, смотрите! Парень появился. Не оборотень, но маг. Тот самый дикий маг… — Сергей не знал его имени.

Сцена у ворот была тревожной. Парень стоял спокойно, пока один из людей Драуга — крупный мужчина — не подошел к нему. Тот тщательно обнюхал пришельца, как дикий зверь. Только после этого ритуала парня впустили.

Маг прошел внутрь. Сергей видел в бинокль, как парень успел немного побродить по лагерю, обменяться парой слов с кем-то из людей, прежде чем его внимание привлек Главный оборотень — Альфа. Они начали разговор.

В этот момент воздух рядом с цехом едва заметно дрогнул, словно рябь по воде, и тут же, бесшумно ступив на землю, появилась девушка.

Машков мгновенно узнал ее. У него были досье на все крупные магические семьи Ленинграда.

— Катерина Вороноцва, — в его голосе прозвучало разочарование. — Дочь Воронцова. Ситуация хуже, чем мы думали.

Он отложил бинокль и повернулся к Синицыну, его голос стал жестким, лекционным.

— Послушай меня, лейтенант. Тебе может показаться, что наша работа — это ловить мелких контрабандистов. Но есть фигуры, за которыми мы следим десятилетиями, и не можем пошевелить их. Воронцов, Владислав Пермоньевич — это одна из таких фигур. И ты должен знать о нём всё.

Сергей слышал эту фамилию лишь по слухам.

— Запомни: он — чистокровный реликт. Десять поколений, понимаешь? Этой семье до лампочки все наши декреты и съезды. Он сам не аристократ, он Царь-Барыга. По паспорту он — Куратор по обмену в этом их Эрмитаже. По факту — главный поставщик дефицита в наш Волшебный Союз [ВС].

Машков подался вперед.

— Внешне он выглядит безупречно: костюм не наш, с иголочки. Всегда вежлив, говорит правильно. А в глазах, лейтенант, холодная, старая медь. С таким не шутят. Любая попытка надавить на него через его «кураторство» отскочит, как пуля от броневого листа. У него связи везде, он всем полезен.

— Его легенда с Эрмитажем — это гениально. Она даёт ему доступ к границам и валюте, которые мы с тобой видим только на картинках. Он подписывает «договоры об обмене», а на деле занимается: Контрабандой: Привозит самые опасные и запрещённые артефакты из-за границы. Не для личного обогащения — для классового врага. Информацией: Он единственный наш канал, через который Запад, эта их Международная Конфедерация Волшебников [МКВ], может хоть что-то узнать о нас. Он играет роль нейтрального, продавая им общие, безобидные сводки в обмен на неприкосновенность.

Сергей смотрел на Катерину, входящую в логово оборотней.

— Значит, у нас новая вводная, Сергей. Нам противостоит конгломерат с участием чистокровной семьи. Готовься, лейтенант. У нас долгая ночь.

Возвращение блудной дочери

Катерина скользнула сквозь невидимую, но плотную пелену Семейного Круга. Шумный, серый Ленинград с его трамваями и очередями мгновенно исчез, сменившись тишиной и величественным спокойствием старого особняка на Фонтанке. Здесь пахло воском, дорогим паркетом и магией, которая веками впитывалась в стены.

В холле её встретил Филиус — старый домовой семьи Воронцовых. Он стоял, скрестив руки на груди, и его большие щеки с аккуратной бородкой подрагивали от неодобрения.

— Юной леди не свойственно задерживаться к ужину, — проскрипел он, не глядя ей в глаза, а демонстративно смахивая несуществующую пылинку с вазы династии Мин. — И уж тем более проводить ночь неизвестно где, когда в доме… неспокойно.

Катя, уставшая, но переполненная странным, будоражащим чувством свободы, улыбнулась. Она подошла к ворчливому старику, наклонилась и звонко чмокнула его в морщинистую щеку.

— Не бурчи, Филиус. Я знаю, что ты скучал и беспокоился.

Домовой опешил, его щеки позеленели от смущения, но он тут же напустил на себя строгий вид, хотя уголки его губ предательски дрогнули.

— Это мой долг — заботиться о Семье, — проворчал он, смягчаясь. — И мое чутье подсказывает, что вы ввязались в опасную авантюру, Катерина Владиславовна. От вас пахнет… гарью и чужой магией.

— Так и есть, Филиус, — грустно и честно сказала она, снимая пальто. — Так и есть. Отец у себя?

Лицо домового мгновенно омрачилось.

— У него гости, — с неудовольствием, граничащим с отвращением, отметил он. — Те самые. Громкие. Требовательные.

Катя замерла. Значит, «партнеры» с Запада снова здесь. Те, кто говорит с акцентом и носит черные мантии даже в советском Ленинграде. Они давили на отца, торопили его, призывали к активным действиям против Советов.

— Я поняла, — кивнула она. — Я буду у себя.

— Ванная уже набрана, — Филиус щелкнул пальцами. — С лавандой и солью Мертвого моря. И завтрак будет подан через двадцать минут. Вам нужно смыть с себя… этот город.

* * *

Через час, посвежевшая, но внутренне собранная как пружина, Катерина стояла в своей комнате. Она укладывала в сумку флаконы с заживляющими зельями, кровоостанавливающие настойки и несколько защитных амулетов, которые вытащила из семейного хранилища.

Дверь без стука отворилась. На пороге стоял Бронислав — её старший брат. Высокий, лощеный, копия отца, только без той «старой меди» в глазах. В Брониславе было больше высокомерия, чем силы.

— Явилась, — усмехнулся