Игра 2059. Книга 4 - Павел Михайлович Пуничев

Некоторое время моё сознание витало в вечном ничто, удивляюсь тому, что вот как, оказывается, выглядит смерть. Жутко. Вечная душа, бесконечно скитающаяся в полной темноте. Страшнее участи и не придумать. Пройдет совсем немного времени, и ты будешь мечтать даже о чертях и кипящем масле.

Однако, моё пребывание в темноте продолжалось недостаточно долго, чтобы начать сходить с ума.

Сначала в моё безграничное одиночество вторглось хриплое дыхание, затем нос резануло острым запахом пота, затем заныла не до конца зажившая грудь в которую врезалось что-то твёрдое.

Возмущённый таким отношением к умершему, я соизволил застонать.

— Твою мать, Пророк, живой чертяка!

Меня скинули с плеча, укладывая на сырую землю.

В лицо ударил луч фонарика, пришлось зажмурится и ответить, что лишь глупцу непонятно: я умер. Из горла вылетел лишь неопределённый хрип, который этот тупица, естественно, интерпретировал совершенно неправильно:

— Точно живой, как голова, соображаешь что-нибудь, или я тебе мозги вкрутую сварил?

Это заявление меня удивило настолько, что я даже смог собрать несколько слов в одну вполне понятную фразу:

— Зуб, отстань, дай умереть спокойно.

— Рано ещё помирать, что я зря что ли в грязевой ванне купался и тебя откуда вытаскивал?

Я даже не попытался осознать его слова, всё ещё угнетённый совместным пребыванием своего сознания в паучьей черепной коробке и частичным слиянием с его абсолютно чуждым для любого человека сознанием.

То, с одной стороны, было гораздо примитивнее нашего, основываясь в большей мере на основных инстинктах и, параллельно с этим, оперировало настолько глубокими яркими мыслеобразами, что те, имея ретранслятор в виде крысиного народца, воздействовали напрямую на физический мир, создавая из ничего нечто.

Я с трудом попытался выдавить из своего сознания ощущение удовлетворения от текущей по моему пищеводу свежей крови и сожаление о том, что пища не была правильно подана, когда внутри верхней оболочки та же кровь и внутренние органы растворяются в впрыснутой кислоте, превращаясь в однородную питательную массу.

Кажется, эти образы стали частью моего я, по крайней мере мне не удалось их не только выгнать из своей головы, но даже хотя бы немного пригасить. Надеюсь, время и новые впечатления справятся с этим лучше меня.

Пока я занимался самокопанием, Зубр дотащил меня до помывочной и первые струи ледяной воды, плеснувшие мне в лицо, вырвали сознание в реальность.

— Зубр, а какого хрена на небе луна стоит, если сейчас полдень?

Так себе вопрос, конечно, хотя меня можно понять, ещё десять минут назад я спускался в котлован и мне макушку припекало солнцем, а тут раз, и ночь на дворе.

— День давно прошёл, ночь наступила вот и луна на небе.

— Как-то это малоинформативно, добавь немного подробностей. На меня кто-то напал и вырубил?

— Можно и так сказать. Что там произошло в начале я сам не знаю, помню наклонился над очередным пауком и тут мне голову опять прострелило так, что я отрубился. Видать, при падении там внутри меха, я повредился сильнее чем думал. Очнулся уже, когда солнце стало заходить. Дождь к тому времени почти прекратился, но ещё накрапывал, вокруг сумерки сгущаются, я лежу в грязи, а тебя нет. Думаю, не может быть, что ты там несколько часов подряд трупы обираешь. Кто-то на тебя напал? Но меня гипотетические нападающие не сожрали, что как-то странно. Проковырял в паутине дырку и, не поверишь, сразу тебя увидел: стоишь по пояс в воде, глаза закатил, руки перед грудью лодочкой сложены, а из макушки торчит пульсирующий шланг. Шланг же этот идёт к нашему старому знакомцу. Помнишь, мы в паучьем городе, когда на самую верхотуру залезли и видели местного босса: фиолетовый краб с такими же шлангами, которые он к крысам присоединял. Вот такая же хреновина и там, под самой паутиной сидела, и к шлангам не только ты был присоединён, но и три здоровенных натуральных крысы. Я замер, думаю, что делать-то? Пристрелить тварину? Так вы мозг к мозгу напрямую соединены, не дай бог и у тебя он после этого отключится. Не придумал ничего лучшего, как приволочь туда телегу с аккумуляторами и шандарахнуть тварь электричеством.

— Ну ты молодец, пристрелить ты его испугался, а электричеством долбануть, когда я к нему присоединён, нет. Между прочим, раньше так на электрическом стуле казнили. Пропускали электрический ток через мозг и всё, хана.

— Ну да, но я ж говорю, соображал плохо, тем более это сработало, этот крабопаук весь скукожился, а тебя назад отшвырнуло. Ты под воду, я за тобой, кое-как из этой грязюки тебя вытащил, еле-еле, думал сдохну.

— Надеюсь, ты эту хрень на очень мелкие части разобрал? — Я, смыв с себя грязь, весь дрожа от холода, вылез из-под крана, — а то я из-за этой твари такое пережил, никому не пожелаю.

— Не-а, — махнул головой Зубр, занимая моё место под краном, — сначала не до этого было, а потом… Вот…

Напарник вытащил что-то из кармана и передал мне.

— Энергоячейка, охренеть, ты где её нашёл?

— Отгадай с трёх раз.

— В одном из пауков, которых потрошил? В этой фиолетовой уродине? Нечаянно наткнулся, когда меня вытаскивал?

— Я же сказал, я этого краба не убивал, как что найти в нём ничего не мог.

— Стой, — меня пронзила внезапная догадка, — не может быть…

— Ага, это ты её создал, своими маленькими потными ладошками, пока к этому уроду был подключён и не выпустил из своих рук, пока я тебя из котлована не вытащил. Вот я и подумал, для передвижения тот не создан, он лапами еле-еле шевелит и если…

— Нет, — жёстко остановил я его, ты не представляешь какая жуть во время подключения происходит в твоём сознании, рехнуться можно в один момент. Рисковать людьми ради артефактов мы не станем ни в коем случае.

— Людьми, конечно, нет, — согласился со мной Зубр, — но я же говорил, что там, кроме тебя, к этому уроду ещё три крысы было подключено, и их лапки тоже были не пустыми.

Уф… Весь праведно набранный воздух с шипением вышел из груди. Оставлять в живых это мерзость? С другой стороны, эта тварь не может самостоятельно передвигаться и охотиться, если как-то договориться с ним менять еду на полученные артефакты…

Голова ещё слишком плохо соображала, чтобы серьёзно обдумать эту идею, но один