Эфир Терра 10 - Артемий Скабер

Я втянул ауру обратно. Давление спало. Воздух стал легче. Развернулся к особняку. Массивная дверь из тёмного дерева висела на одной петле. Вторая оторвана, валяется рядом в пыли. Резьба на створке когда-то была красивой — витиеватые узоры, изображения зверей и птиц. Теперь закопчена, местами обуглена.

Я толкнул дверь. Древесина скрипнула жалобно, но поддалась. Створка распахнулась, ударилась о внутреннюю стену.

Запах ударил сразу. Плесень, въевшаяся в стены. Гниль от чего-то органического. Старая кровь, засохшая, но всё ещё воняющая металлом. Моча, испражнения, немытые тела.

Я стиснул зубы, начал дышать через рот. Помогало слабо. Вонь словно оседала на языке, въедалась в горло.

Внутри темно. Единственный свет — от догорающих факелов на стенах. Пять, может шесть штук. Пламя дрожащее, слабое. Скоро совсем потухнут. Тени плясали по стенам, искажая пространство, создавая иллюзию движения там, где его не было.

Пол завален мусором. Обломки мебели — ножки столов, спинки стульев, осколки посуды. Тряпки всех мастей — от бывших штор до лохмотьев одежды. Кости от еды. Какие-то палки, железки непонятного назначения.

В углу тлел костёр. Дым поднимался к потолку, расползался серой пеленой. Вокруг костра валялись грязные одеяла, свёрнутые тряпками подушки. Спальные места беспризорников.

Холл когда-то был роскошным. Я видел остатки былого величия. Мраморный пол — белый с серыми прожилками. Сейчас покрыт слоем грязи, в трещинах, но всё ещё мрамор. Высокие потолки, метров пять, не меньше. Лепнина — ангелы, виноградные лозы, какие-то фантастические звери. Половина осыпалась, но то, что осталось, впечатляло.

Широкая лестница вела на второй этаж. Мрамор, резные перила, ковровая дорожка. Ковёр прогнил, перила почернели от копоти, но конструкция стояла крепко.

Теперь логово для банды детей-беспризорников. В центре зала сидели дети. Я насчитал шесть, нет, семь человек. Возраст от десяти до четырнадцати лет. Играли в кости на тряпке, разложенной на полу. Кто-то жевал что-то — сухое мясо, судя по движениям челюстей. Кто-то грыз чёрствый хлеб.

Один мальчишка лет двенадцати сидел чуть поодаль, точил нож. Проводил точильным камнем по лезвию медленно, сосредоточенно. Скрежет металла о камень резал слух в тишине.

Они увидели меня. Игра замерла. Кости застыли в воздухе. Жевание прекратилось. Секунда тишины. Все смотрели на меня, не шевелясь. Оценивали. Потом мальчишка с ножом вскочил на ноги. Поднял клинок над головой.

— Чужак! — завопил он. — Бей его!

Дети рванули к оружию. Откуда-то выскочили палки, ржавые ножи, камни. Один мальчишка, самый крупный из всех, схватил меч. Настоящий боевой меч, хоть и старый, погнутый. Явно украденный у кого-то.

Они бросились на меня гурьбой. Кричали что-то нечленораздельное. Боевой клич уличных крыс, привыкших драться за каждый кусок хлеба.

Я создал эфирный щит. Серебристая стена выросла перед детьми за долю секунды. Плотная, непробиваемая. Свет от неё залил холл, отбросил тени в углы.

Дети врезались в щит на полном ходу. Первый мальчишка, что с мечом, ударился лбом. Отлетел назад, упал на задницу. Меч выскользнул из рук, зазвенел по мрамору. Остальные попадали следом. Кто-то покатился по полу, кто-то просто сел, держась за ушибленный лоб или нос.

Никто серьёзно не пострадал. Просто отброшены. Синяки будут, но не переломы. Двое попытались обойти щит с флангов. Девочка лет одиннадцати справа, мальчик лет тринадцати слева. Умные. Поняли, что в лоб не пройти.

Я связал их серебристыми нитями. Эфир выстрелил из моих ладоней, обмотал руки и ноги обоих детей, прижал к полу. Нити плотно легли на кожу, но не впивались. Держали крепко, но не причиняли боли.

Дети дёрнулись. Попытались вырваться. Безуспешно. Эфир держал надёжнее железных цепей.

Девчонка лет двенадцати, самая смелая из всех, попыталась ударить меня ножом. Вырвалась из общей кучи, проскользнула мимо щита, метнулась ко мне. Нож занесла высоко. Целила в грудь. Глаза горели решимостью.

Я перехватил её руку. Развернул кисть, заставил выронить нож. Клинок звякнул о мрамор. Обездвижил девчонку магией. Эфир обтёк её тело невидимой паутиной, сковал каждую мышцу.

Она застыла в воздухе, не в силах пошевелиться. Только глаза двигались — смотрела на меня с ужасом.

Остальные дети отступили. Прижались спинами к стене. Кто-то всхлипывал. Кто-то дрожал. Мальчишка с мечом, самый крупный, попытался снова взять оружие. Но руки тряслись так сильно, что меч только скрежетнул по полу.

Я отпустил девчонку. Магия отхлынула. Она упала на колени, закашлялась. Нож остался лежать между нами.

— Ты за Жёлудем? — спросила она тихо. Голос дрожал, но в глазах читалась надежда. — Хочешь наш дом?

Я присмотрелся к ней. Грязное лицо, волосы свалялись в колтуны. Огромные глаза на худом лице. Синяк под левым глазом, свежий. Губа разбита, запеклась кровью. На шее следы от пальцев — кто-то душил её недавно.

— Может быть, — ответил я. — Но вообще меня интересуют мои люди.

— Те двое здоровяков? — спросил другой.

Сука, словно в детском саде каком-то.

— Да, — кивнул.

— Ты сильный, сильнее Желудя. — оценил меня ребёнок.

— Наконец-то кто-то ему бросит вызов! — улыбнулся пацан.

Мне плевать на вашего босса, интересуют только мои люди.

— Убей, — она сглотнула. Горло дёрнулось. — Он плохой. Он… он делает нам больно.

Я прошёл мимо детей. Никто не попытался остановить. Только смотрели вслед большими глазами. Кто-то со страхом, кто-то с надеждой.

У дальней стены я нашёл узкий проход. Дверь сорвана с петель, валяется рядом. За ней лестница вниз. Каменные ступени, узкие, крутые. Ведут в подвал.

Туда мне и нужно.

Я начал спускаться. Ступени скользкие от сырости. Держался рукой за стену. Камень влажный, покрыт плесенью. Под пальцами чувствовалась противная склизкость.

Запах усилился. К плесени добавилась вонь мочи и испражнений. Кто-то справлял нужду прямо на лестнице. Или в подвале, и запах ползёт наверх.

Дышать стало ещё труднее. Воздух тяжёлый, спёртый. Лёгкие протестовали при каждом вдохе.

Я спускался медленно. Прислушивался к звукам внизу. До меня долетали голоса. Мужской — молодой, самодовольный. Смеялся над чем-то. И стон. Приглушённый, болезненный.

Знакомый голос — Лок.

Я ускорился. Последние ступени прошёл быстро, почти бегом. Оказался в большом помещении.

Подвал аристократического особняка. Широкий, метров двадцать в длину и десять в ширину. Колонны поддерживали потолок — массивные, из тёмного камня. Когда-то тут хранили вино, продукты, ценности богатой семьи.

Теперь камера пыток. Стены закопчены. Не просто грязные — именно закопчены, словно здесь постоянно жгли что-то. Чёрная копоть покрывала камень толстым слоем. Кое-где проступали тёмные пятна. Кровь. Засохшая, но всё ещё видная.

Пол залит кровью. Старой и свежей. Старая засохла коричневыми лужами. Свежая — липкая, блестящая в