Кошмар мага - Мстислав Константинович Коган

смерила меня равнодушным взглядом, — То, что послужит на благо всему человечеству. Наш, как ты выразился, обезумевший дружок, достиг определённого прогресса в этом. Да, по дороге сошёл с ума. Да, какое-то количество людей погибло. Вот только в этом вся суть науки. Она не бывает без риска. А иногда — и без жертвы. Их безусловно стоит оплакать, но отказываться от прогресса, который может спасти много больше, чем погубил — попросту неразумно. Поразмысли над этим, пока мы будем идти, — Сюзанна на мгновение замолчала, затем мрачно ухмыльнулась и добавила, — От твоего ответа на этот вопрос может зависеть многое.

— Вы закончили? — в голосе проводника проскочили раздражённые нотки. Это была первая эмоция, которую у него прорвалась за всё время нашего с ним знакомства, — Тогда закройте рты. Если, конечно, не хотите познакомиться со здешними обитателями раньше времени.

Я отвернулся от колдуньи и молча кивнул. Айлин, похоже, была права. Пошли с нами эти двое отнюдь не из альтруистических побуждений. Они хотели наложить лапу на технологии, разработанные Адальбертом. Наложить и применить их по своему усмотрению. В разговоры, где звучала фраза «на благо всего человечества», честно говоря верилось с большим трудом. Вернее — не верилось вообще. Обычно такой фразой прикрывали личную корысть, жажду власти или ещё какое-нибудь дерьмо, которое в приличном обществе принято прятать за ширмой из красивого, но такого тошнотворного лицемерия. Меня аж невольно передёрнуло.

Однако почти тут же я поймал себя на забавной мысли. А ведь эти двое не так уж отличаются от храмовников. Те уничтожают магов и все их изобретения, до каких только могут дотянуться, тоже прикрываясь благом простых людей. Ну как, все… Совершенно не гнушаясь использовать те инструменты, которые могут существенно расширить их влияние. Тоже один из слоёв лицемерия. Маги сея хаос и смерть тоже прикрываются благом людей, хотя по сути просто реализуют свои собственные амбиции. И мы… Нами тоже движет благо людей. Оно и деньги, которые нам пообещали за решение проблемы урочища. Так чем мы глобально отличаемся ото всей этой мразотно-лицемерной братии?

Я не стал слишком уж концентрироваться на этой мысли. Она могла помешать работе. Философия — это конечно хорошо, но ей не прокормить ни себя, ни своих людей. Доспехи она тоже подлатает вряд-ли, да и сильно сомневаюсь, что кружку наполнить сумеет. У нас есть дело. Его надо сделать. Всё остальное — пустой трёп и бессмысленные самокопания.

Подлесок вскоре тоже поредел и мы снова вышли на дорогу. Тянулась она по небольшой насыпи, по обе стороны от которой раскидывались бескрайние болота, утопающие в густом, сером тумане. Карликовые, изломанные деревца с пожухлой листвой. Чёрные, маслянистые заводи бочагов. Тяжелый, неподвижный, пропахший багульником воздух. Едва различимые, неестественно длинные, тощие силуэты, периодически проступающие то тут, то там, сквозь клубящуюся молочно-белёсую мглу. И тишина. Тяжелая. Давящая. Такая, от которой закладывает уши.

— Мёртвые топи, — пояснил проводник, — Тут лучше не задерживаться. Идите за мной и не смотрите по сторонам. Если нам повезёт, то место будет тихим и спокойным. Но порой оно показывает всякое. Ежели позволите себя обмануть — присоединитесь к бесчисленному сонму призраков, обитающих тут. Всё поняли?

Я молча кивнул.

— Тогда пошли.

Проводник размотал свой щуп, и отряд вновь двинулся вперёд. Первое время ничего не происходило. Лишь проводник периодически останавливался проверяя путь на наличие скрытых ловушек.

Пару раз мы обходили вихри по широкой дуге. Тогда приходилось сильно прижиматься к краю насыпи, и наши взгляды невольно падали на чёрные заводи бочагов. И когда это случалось — по спине пробегал холодок. Там что-то было. Было в глубине этих маслянисто-мутных глаз. Оно наблюдало за нами. Изучало. И ждало. Ждало удобного момента.

Оно было голодно. В топи давно никто не заходил и оно давно не ело. Я чувствовал это буквально кожей. Чувствовал, что спокойно нам пройти не дадут.

Но мы продолжали идти вперёд. Медленно. То и дело останавливаясь, чтобы проверить дорогу. Вперёд, сквозь молочно-белёсую мглу, в глубине которой то появлялись, то вновь растворялись тощие, неестественно вытянутые силуэты.

Впереди показался путевой столб. Ну как, столб. Старый, обросший мхом, покосившийся камень, на котором кто-то грубо нацарапал надпись «Гронесбург» и рядом цифру пятнадцать. Она должно быть означала мили. Чуть ниже виднелись и другие надписи, выведенные углем, взятым тут же, из небольшого кострища, расположившегося прямо на обочине.

«Грэхен и Хромой. Десятая вылазка. В этот раз мы дойдем»

«Клюв, Коготь, Буч. Идём назад».

«Мужики, оставляйте дрова. Мясник Альфред»

«Охотник Освальд. Сиплый погиб. Помяните.»

Возле камня проводник остановился и тоже подобрал уголь. И в этот момент меня прямо таки прошибла интересная мысль. Они же все умеют писать. Да не просто писать, а писать грамотно. Какого, блин, хрена? Все крестьяне, за исключением разве что некоторых старост, не умели не то, что писать, а даже читать. А тут, мясники, охотники, какие-то проходимцы…

— Слушай, а ты давно писать научился? — поинтересовался я у проводника, старательно выводившего буквы на путевом камне.

— Никогда не умел, — ответил он, продолжая своё занятие, — А что?

— Как бы тебе помягче сказать, — хмыкнула Айлин, тоже с интересом разглядывая надписи, — Ты это делаешь прямо сейчас. Причём довольно грамотно.

Проводник бросил на нас короткий, непонимающий взгляд, вернулся к своему занятию и пробубнил себе под нос:

— А, вы про это? В урочище оно само приходит. Уж не знаю почему. Тут я знаю, как мысли перенести на камень или бумагу, а стоит выйти — сразу навык теряется. Тут у всех так.

Хм… Забавно конечно. Видать прорыв магической энергии влияет на мозги гораздо сильнее, чем мы предполагали. И делает он это весьма странным образом. Как будто бы смешивает или как-то соединяет сознание всех, кто находится в урочище между собой. Или, как минимум, с сознанием Душелова. Кроме нашей маленькой экспедиции из живых, только он в этом урочище должен уметь писать.

Что ж, это по-крайней мере объясняет, почему сознание тех, кто слишком долго находится в урочище так сильно меняется. Почему их так тянет обратно. И почему приближение к башне сворачивает бедолагам мозги набекрень. Должно быть там связь начинает заметно крепнуть, и далеко не каждый разум может выдержать смешение двух, а то и многих сознаний. Грёбаные маги, какой же говёный ящик Пандоры вы открыли на этот раз…

— Слышите… — внезапно встрепенулся Альберт, оторвав меня от размышлений — Будто на помощь зовёт кто-то.

— Я ничего… — начала было Айлин, но проводник тут же её перебил.

— Это говорят топи. Постарайтесь не слушать и быстрее шевелите ногами, —