Стяжатель - Валерий Михайлович Гуминский

Слова насчет сенсорика были правдой. У Катьки после первой инициации проснулся дар, как и у матери. Правда, его еще предстоит развивать, но и того, что узнали волхвы, достаточно для вывода. Сенсы идут нарасхват в любой сфере применения: и в гражданской, и в военной. Будущее младшей сестры было предопределено. Не пропадет. А вот как быть Тамаре с ее рангом Берегини? К чему он, для каких надобностей? Защищать мифического любимого? И где такого взять в наше рациональное время? Взаимная страсть и любовь кого угодно утомят за пару лет. Пф! Надоест просто! Не нужен никому щит Берегини.

– Ах ты, негодяйка! – вскочила Тамара и бросилась к кровати, чтобы схватить подушку и как следует отшлепать бесенка. – Вздумала в моем ментальном поле копаться! Да я тебя! Ничего я не пишу, понятно! Он уже забыл обо мне! Пока сам не пришлет письмо – даже ни словечка, ни буковки!

Катерина, захлебываясь от смеха, выскочила из комнаты Тамары, промчалась по коридору к лестнице, спускавшейся в гостиную. Так они обе и вломились туда, распугивая столовую прислугу. Но за стол сели чинно, пожелав приятного аппетита родителям и погрозив кулаками улыбающемуся беззубым ртом Сашке – младшему брату.

– Как учеба? – Константин Михайлович отложил в сторону газету. Этот вопрос он задавал чуть ли не каждые три дня. У Тамары сложилось впечатление, что отец ждет ее покаяния и просьбы исправить дело. – Коллектив дружный?

Ага, что-то новенькое. О сокурсниках стал спрашивать!

– Неплохой, – дождавшись, когда ей в тарелку нальют суп, она взялась за ложку. – Много ребят из знатных родов, не все из них в столице проживают. С Урала трое, сибиряки есть, смоленские, киевские…

– А из смоленских кто? – заинтересовался великий князь.

– Лазарев Антон и Даша Ташкевич.

В экономическом университете не было раздельного обучения, как в гимназиях и школах, и совместное времяпровождение юношей и девушек в аудиториях не нравилось некоторым ревнителям старины. Люди, наезжавшие на ректора университета по этому поводу, были известными меценатами и депутатами Думы. Но и сам ректор не лыком шит оказался. Господин Ушаков имел большую поддержку со стороны императорского попечительского совета и других прогрессивных аристократов. В общем, кусались, бодались – но продолжали двигать науку и учебу вперед.

– Ого! Ташкевич! Серафим Сергеевич, часом, не отец ее? – оживился Меньшиков.

– Думаю, так и есть. Дарья Серафимовна она, – кивнула девушка.

– Я с Серафимом по молодости в кадетском училище лямку тянул, – пояснил довольный отец. – Потом несколько лет военной службы на западной границе. Он там и остался, а я вернулся в Петербург. Значит, теперь в Смоленске живет…

– Так и есть, – работая ложкой, подтвердила Тамара. – Папа, я могу брать по утрам служебный «кросс»?

– А что с твоей машиной?

– Неудобно в униформе туда-сюда скакать. Решила на прикол до лета поставить.

– Так не скачи, а веди себя как подобает великокняжеской девушке, – ухмыльнулся Меньшиков.

– Легко рассуждать, когда на тебе брюки, – не согласилась с отцом Тамара. – Пусть уж ласточка стоит в гараже. Мы потом на ней в Курляндию с Катькой поедем. Бабушку навестим.

– Троим там не уместиться, – сестра-язва никак не могла угомониться. – Ты с Гришей – это понятно. А я где буду? В малюсеньком багажнике?

Родители почему-то при этих словах переглянулись.

– Катька! Еще слово про… – Тамара внезапно замолчала, решив, что не стоит так реагировать на шутки младшей сестры. В семье, как она с ужасом поняла, за нее все давно решили. Осталось дело за малым: уломать взбрыкнувшую дочь и достичь какого-то компромиссного решения. Ладно, что еще не обвиняют в черствости. Кстати, мама, узнав о роли Старицкого в спасении дочери, решительно захотела с ним встретиться. Тем более что сейчас он в Петербурге. Теперь не отвертеться. Капать на нервы начнет с удвоенной силой. Они все сговорились – вот что это значило. Еще ни одного официального визита, а уже давление по всем фронтам.

Тамара нервно поежилась. Старицкий не сможет заявиться сюда сам по себе. Только с ближайшим родственником или человеком, имеющим доступ в этот дом. У Григория здесь никого нет. Дядюшка Кондратий Иванович остался в Албазине. Нужных знакомств мальчик еще не успел завести. Так что все правильно. Он прекрасно понимает ситуацию и не может сделать шаг в сторону дверей семейства Меньшиковых. И кто выведет в свет захудалого дворянина? Никаких шансов.

Пообедав, Тамара решила не засиживаться за столом в ожидании десерта, извинилась и пошла в свою комнату. Показала кулак сестре, чтобы не вздумала мешать ей. Язва с распущенными волосами ухмыльнулась и показала язык в ответ. Сенсорику нетрудно догадаться по эмоциональным выплескам, какие мысли бушуют в голове человека, как он себя поведет в следующий момент. А по твердому убеждению Кати, старшей сестре молодой волхв небезразличен, хотя она тщательно скрывает свои истинные чувства. Ага, скроешь их, когда кругом одни специалисты по обнаружению душевных травм.

* * *

Ей казалось, что нашептывающий какие-то непонятные слова, обрывочные фразы и сложные звуковые конструкции голос исчез безвозвратно, канул в такие глубины подсознания, откуда никогда не выберется, растворится, как сахар в горячем чае – и тем ужаснее было его возвращение. Всю ночь надоедливые размытые образы крутились вокруг Тамары, обвивали шлейфом серых сгустков и что-то бубнили, бубнили в ухо. Совершенно измучившись, она вскочила еще до того, как затрезвонил будильник, когда за окном густилась темнота, а уличные фонари, освещавшие территорию дворца Меньшиковых, выделялись на полу комнаты ломаными желтыми квадратами, просвечивая через тонкие узорчатые шторы. Редкие лучи фар проезжавших вдоль решетчатого забора автомобилей суматошно метались по потолку и стенам, как попавшие в закрытое помещение птички, ища выход.

Отчаянно зевая, Тамара прошлепала босыми ногами до окна, где со вчерашнего вечера стояла початая бутылка минералки, сделала пару глотков, машинально поправила сползшую бретельку ночной сорочки на плече и бездумно уставилась на оголенный ствол клена, выпустившего свои прутья-ветки в разные стороны, словно какая-то взбесившаяся ведьмовская метла. Поморщилась, вспомнив невнятные сновидения.

«Надо с утра съездить в университет, – мрачно подумала Тамара. – Хоть сегодня там и нет занятий, но почему в голове занозой торчит мысль, что надо там быть? Никаких мероприятий, кроме репетиции студенческого театра. Она, конечно, сразу отказалась от такого счастья, а вот несколько девчонок с ее курса охотно вошли в труппу. Кстати, Дашка Ташкевич звала посмотреть, как все устроено. – Пожалуй, действительно прокачусь, отвлекусь от навязчивых голосов».

В огромном пустынном доме все еще спали. Осторожно прокравшись по коридору, чтобы своими шагами не разбудить родителей, она спустилась по лестнице и спокойно вошла на кухню. Конечно, Галина уже была на