Весь Нил Стивенсон в одном томе - Нил Стивенсон

class="p1">Чира, улыбаясь все той же ласковой умиротворяющей улыбкой, легко выскользнула из длинного лазурного платья Васины, которое специально не зашнуровала как следует, чтобы его легче было снять. Из-за драгоценных камней и золотого шитья оно осталось лежать колом, но Чира с плавной грацией вышагнула из него и предстала перед императором во всей красе. Мешочек с семенами калинджи, привязанный к запястью, она закрывала ладонью. С призывной улыбкой она подошла к императору и взяла его за руку. Он уставился на собственную руку в ее пальцах, словно с ним такое впервые. Чира изучала его лицо. Он был близок к панике.

— Желает ли государь обыскать меня лично и убедиться, что при мне нет оружия?

Она провела его рукой по своим грудям, по животу, между ног.

— Прошу вас обыскать меня так тщательно, как вам будет угодно, — прошептала она и взяла губами мочку его уха.

Император задрожал.

— Если ты не убийца, значит, лазутчица, — проговорил он, отводя голову. — Ты из флота так называемых пилигримов, что зимуют в Задаре?

— Я не знаю, о чем вы говорите, государь, — ответила Чира и зажала его руку между ногами.

Он застонал, но попытался выдернуть руку.

— Ты лазутчица Монферрата, да?

— Я никогда не слышала о Монферрате, государь, — прошептала она и вновь обхватила губами его мочку. Затем лизнула за ухом.

Через мгновение он уже лежал на Чире голый и двигался со всей мочи, а еще через несколько мгновений кончил с громким стоном облегчения и без сил распластался на ней.

Тут же дверь распахнулась и вбежала императрица Ефросинья с двумя рослыми варяжскими стражами. Император даже не поднял голову.

— Спасибо, — бросила императрица. — Алексей, слезай с девчонки, мы отправим ее домой.

Уже словно не замечая Чиру, император скатился с нее и остался лежать на спине, мрачно глядя в золоченый потолок. Императрица подняла лазурное платье Васины, и Чира потянулась к нему.

— Ну уж нет, — рассмеялась Ефросинья, отбрасывая платье в сторону. — Алексей, я дам ей твою ночную рубаху.

Император уже спал.

Ефросинья подняла рубаху и дала Чире.

— Быстро надевай, еврейка. Эти люди отведут тебя в Перу.

Чиру это вполне устраивало, поскольку по плану она должна была перебраться через Золотой Рог в Перу, передать семена калинджи другой ведьме (ИГСОВе из предыдущих Нитей) в еврейском районе города. В прошлых Нитях у нее не было вооруженного эскорта, но он только упростит задачу.

Один из стражей дал Чире шерстяной плащ, и она закуталась. Затем стражи провели ее по лестницам и коридорам, через дворы, сады и коридоры, так что она потеряла направление. Наконец ноздрей коснулся запах моря, и стражи вышли к большим деревянным воротам, открывавшимся в улочку на берегу. Здесь ждала лодка. Два гребца, не произнося ни слова, переправили их через Золотой Рог — глубокую защищенную гавань шириной не больше двух полетов стрелы. Здесь, в тени Галатской башни, располагался холмистый северный пригород Пера.

Гребцы подвели лодку к основанию крутого берега (не к пристани, хотя здесь их было несколько), и стражи перенесли Чиру на берег. Все это время она крепко сжимала мешочек с семенами, следя, чтобы на него не попала морская вода.

— Где твой дом? — спросил один из воинов с тем резким, как будто сердитым акцентом, по которому Чира узнала в нем бритта — они составляли немалую часть варяжской стражи.

Чира переборола озорное желание ответить ему на современном английском и сказала по-гречески:

— Это сразу за синагогой. Мой отец — Авраам бен Моисей. Я вам покажу.

Они двинулись по крутой улочке, узкой, но замощенной и поддерживаемой в хорошем состоянии. Примерно на середине подъема стояла синагога, большое здание с обнесенным стеной садом. Чира повела стражей к рядам деревянных домиков чуть дальше; сейчас, в полночь, все окна были темны. Она указала на дом в среднем ряду.

Один из стражей взял ее за плечи, другой заколотил в дверь.

В самом доме и в соседних поднялась суматоха, в окнах появились свечи. Наконец дверь открылась и показался человек, который по возрасту еле-еле годился Чире в отцы. Он был в темном одеянии, длиннобородый, длинноволосый, в фетровой шапочке. Рядом стояла женщина, очевидно, его жена, в темноте за ней угадывались дети от примерно семи лет до почти взрослых.

— Что вам нужно? — спросил мужчина, опасливо глядя на варяжских стражей.

— Мы привели вашу дочь, — скучающим тоном проговорил страж.

— Кого? — изумился мужчина.

— Вашу дочь, — предостерегающе повторил страж.

— Все наши дочери дома, — ответил мужчина испуганно и растерянно.

Рослый страж шагнул к нему.

— Отречься от дочери, потому что она была с императором, — значит отречься от самого императора, — грозно произнес он. — Либо ты впустишь ее, либо я заберу тебя за оскорбление государя.

Озадаченный мужчина отступил в дом и несколько деревянно поднял руку в приветственном жесте. Другой страж втолкнул Чиру в дверь.

— Авва! — радостно воскликнула Чира, обнимая мужчину. Затем обернулась к его столь же растерянной жене. — Имма!

Женщина так же механически обняла ее.

И тут Рахиль, старшая дочь (лет семнадцати?), та ведьма, к которой Чира обращалась в других Нитях, ахнула, будто что-то вспомнила или поняла, и проговорила:

— Ах, моя дорогая сестра, как я рада, что ты вернулась!

Она крепко-крепко прижала Чиру к себе и с нажимом сказала младшим детям:

— Разве не замечательно, что наша сестра снова дома?

Они глядели на нее ошалело.

— Притворитесь, будто знаете ее и очень ей рады, — зашипела Рахиль на еврейском.

Дети тут же обступили Чиру и с деланым жаром принялись ее обнимать.

— Император тебя благодарит, — обратился старший варяг к отцу. — Однако императрица просит, чтобы ты впредь не отпускал дочерей далеко от дома.

— Да, конечно, господин, — с трудом выговорил отец.

Другой варяг добавил:

— Я бы на твоем месте выдал ее замуж как можно скорее. Если никто в Пере ее не захочет, у меня есть в городе знакомые, которые охотно избавят вас от этой обузы. Хорошую цену можно назначить при таких-то грудях.

— Я… я подумаю, спасибо, — ответил отец.

Варяг сдвинул шлем, чтобы Авраам мог запомнить его лицо.

— Бруно. Бруно из Гамельна, — дружелюбно произнес он. — Меня можно найти на императорской кухне. Главный повар — мой свойственник, если попросишь, он меня позовет. — Бруно подмигнул Чире и вновь повернулся к ее отцу. — Я беру пятнадцать процентов комиссионных. Подумай об этом.

Стражи ушли.

Как только дверь затворилась, дети брызнули прочь от Чиры и укрылись за спиной у матери. Рахиль так и сияла, а вот отец с матерью хмурились, и дети, глядя на них, тоже.

— Спасибо, — с обезоруживающей улыбкой проговорила