Александра. Большая игра. (книга вторая) - Олег Ростов

— Фрося, ты знаешь, что делать. Считай пульс.

— Да, Матушка.

Я же стала читать молитву:

Отче наш, Который на небесах!

Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое;

да будет воля Твоя и на земле, как на небе;

хлеб наш насущный дай нам на сей день;

и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим;

и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого.

Ибо Твое есть Царство и сила, и слава, Отца, и Сына, и Святого Духа, ныне и всегда, и во веки веков. Аминь.

За мной стали повторять Фрося и Дарёна. Парацельс поняв, что читаем Отче наш, тоже начал молитву, только на латыни.

Все хирургические инструменты были продезинфицированы. Разрез должна была сделать в одиннадцатом межреберье. Указала Дарёне. Она тампоном смазала это место спиртовым раствором. Я взглянула на Филиппа.

— Знаешь, для чего это делают? — Спросила его.

— Да, Ваше Величество. Чтобы убрать микроорганизму, которые могут навредить пациенту при попадании в кровь. Я видел их в микроскоп. Это может привести к воспалению тканей, сепсису и заражению крови.

— Молодец, Филипп. Запомни это, как Отче наш. И всегда это делай. Никогда не забывай, точно так же, как и мыть руки перед операцией и после.

— Да, Ваше Величество. Я всё запомнил.

Я распрашивала князя очень подробно, где и что болит. УЗИ у меня не было, и я должна была определить, в какой почке камень. Судя по всему, камень был в левой почке.

Я взяла скальпель. Сделала разрез. Дарёна тут же убрала выступившую кровь. Я рассекла ткань мышц. Дарёна опять убрала тампоном кровь и зафиксировала крючками Фарабефа края раны. Добралась до почки. Обнажила её. Поняла, что не ошиблась. Даже визуально увидела, что с почкой что-то не то. Теперь предстояло самое сложное. Сделать разрез почки, при этом не задеть крупные кровеносные сосуды. Вскрывать нужно было так называемую почечную лоханку, в которой и находился камень. Замерев на некоторое время, вздохнув несколько раз глубоко и выдохнув. Я даже чувствовала камень, ощупывая почку.

— Матушка, пульс участился. — Сказала Фрося и сообщила частоту ударов сердца.

— Спокойно продолжаем операцию. — Ответила я. Главное не задеть кровеносные сосуды. — Господи, какой он большой у него. Дарёна, марлевые тампоны. Помести их сюда. Я сейчас сделаю небольшой разрез, надо вставить катетер. Пойдёт моча. Надо, чтобы она не попала в рану.

— Я поняла, Матушка.

Дарёна поместила марлевые тампоны куда я указала. Приготовила катетер. Я сделала надрез. Выступила кровь вперемешку с мочой. Я взяла у Дарёны катетер и вставила его в рану. По нему побежала жидкость в глубокую глиняную чашку. Я ждала. Вот жидкость закончилась. Я сделала разрез больше.

— Ранорасширитель, Дарёна.

Моя заместитель расширила края разреза.

— Видишь камень?

— Вижу, Матушка.

— Вынимай его аккуратно. — Я перехватила ранорасширитель. Дарёна взяла пинцет и стала вытаскивать камень. — Не торопись, дорогая моя. Главное ничего здесь не нарушить… Стоп. — Я увидела, что одним отростком камень цепляет кровеносный сосуд. — Спокойно. Держи так. — Тупым концом скальпеля осторожно убрала сосуд. — Вынимай. — Дарёна вынула камень. Он на самом деле был большим. Сантиметров шесть не меньше в размере. Я провела ревизию почки. Вроде всё нормально. Да, воспалительный процесс начался. Но гноя ещё не было. Мы успели. — Дарёна, иглу с кеткутом.

Она подала мне. Парацельс подавал Дарёне инструменты, тампоны и вытирал нам с ней пот. Перед тем, как шить, посмотрела на Дарёнку. Протянула ей иглу.

— Шей.

— Но, Матушка? — Я видела, что она испугалась. Одно дело шить мясо, кожу, другое дело шить внутренние органы.

— Шей. Всё так же. Дарёна???

Она взяла иглу. Начала шить. Вскоре всё закончила.

— Умничка. Теперь смени иглу. Сшиваем всё остальное.

Вообще вся операция шла на сплошной импровизации. Я не делала никогда таких операций. Перед этим в темпе вспоминала, что делают в этих случаях? Вспоминала справочники и учебники по хирургии. Общий принцип понимала, но вот в деталях… Тут пошла самым простым методом. И теперь мне оставалось молится, чтобы всё прошло нормально. Очень надеялась, что люди 16 века более приспособлены к экстремальным ситуациям. Приспособлены их организмы к выживанию в этих не простых условиях. Это не мы, дети 20 и 21 века, изнеженные, привыкшие к лекарствам и прочей химии. Когда дарёна наложила последний, уже внешний шов, я объявила о конце операции. Указала время. В этот момент поняла, в какой напряжении я находилась. Из меня словно стержень вынули. Чувствовала сильную слабость. Даже села на табуретку.

— Матушка, что с тобой? — Спросила Фрося, убрав марлю с лица князя.

— Ничего, моя хорошая. Просто была в напряжении. Переживаю я за князя.

— Матушка, на всё воля божия. — Сказала Ефросиния. — Но это ты же делала операцию, значит у князя, всё будет хорошо.

— Милая моя. И что, что я делала операцию? Вы так в меня верите? — Спросила я Фросю, но получилось, что задала вопрос всем им.

— Конечно, Матушка. — Удивилась Ефросиния. Дарёнка кивнула, соглашаясь. И Парацельс тоже кивнул. — А как иначе?

— Фрось, я много кого не сумела спасти.

— Матушка, я же говорю, значит на то была воля Господа нашего. Не вини себя. Ты и так много кого спасла. Тебе много кто обязан по гроб жизни. К тому же на тебе покров Богородицы Пресветлой.

М-да. Девочки мои абсолютно не пробиваемые. Если я спасала кого-то, то это была моя заслуга. Потому, что я Царица и на мне покров Богородицы, поэтому по другому было никак. Если не спасала, значит на то воля Господа нашего. И поэтому нечего на Матушку баллон катить, а то и огребсти можно, за неуважение к Царице. Я же опасалась осложнений после операции. А они были очень реальны и более опасны чем то, что происходило при операции.

— Дарёна. Следи за его состоянием. У него сейчас температура может быть. Даже будет. Еда самая простая. При этом соли используем минимально.

Мы подождали, когда князь придёт в себя. Как только он раскрыл глаза, я его спросила.

— Князь, как ты себя чувствуешь?

— Не знаю. Царица.

— Ничего. Потом скажешь.

За князем мы наблюдали все последующие дни. Я очень боялась, что пойдёт рецидив. Но