Изъ Москвы с любовью (том 1) - Сергей Анатольевич Кусков

— Минутку.

Одна из дружинниц возле указанного мной плаката отвернула воротник и что-то произнесла. Связались, получается, уточнили, что мы это мы. Ибо она посмотрела на меня, держащего трубку у уха у стойки кассы, и снова что-то произнесла.

— Ваше высочество, благодарю за ожидание, нам нужно было подтвердить, что это вы. Какой у вас вопрос?

— Найдите мне телефон дома бояр Сусловых.

— К сожалению, мы не можем предоставлять такую информацию

Сучка! Ну, твари, держитесь. Сами напросились.

— Оперативную на связь вызови!

— Подключить к разговору оперативную? — переспросила дежурная.

— Да. Или Горлицу, если она на базе.

— Это конфиденциальная информация.

— Ваше высочество, я слушаю. — А это голос начальника караула, с которой общались перед моим походом в ГУМ. Слушает линию? Замечательно.

— О, все в сборе? Тогда попрошу выслушать меня сейчас, и не вздумайте рассоединиться — будет хуже. Нет, девочки, я не буду жаловаться маме, что вы меня силой посадили в кутузку, чтобы не доставлял вам проблем. Понимаю, вы хотели получить воспитательный эффект, а околоток в универмаге на Красной площади по умолчанию дочерняя контора дружины, ваша территория. Понимаю, не дело это, вас таких мудрых сдавать. Н только когда она приедет, я буду ей песни петь. Да так, чтобы она сама спросила: откуда я такую дичь взял? И я честно отвечу, что слышал оную в камере, в которой сидел с местными хулиганами.

— Но ты не сидел в камере с хулиганами! — искреннее возмущение, от которого на душе стало весело — пакостник во мне торжествовал.

— Да ладно! А уверены, что она будет так уж дотошно разбираться? И кстати, это не ваша заслуга, что не сидел, а здравомыслие стражниц, которых вы подставили. А теперь вопрос, у них есть стимул вас выгораживать и прикрывать ваши жопы, когда она начнёт спрашивать, как такое получилось? Или же им поступить зеркально, и пусть царица вас имеет во все отверстия, какие найдёт?

— Александр, я извиняюсь за неудобства, которые причинили, и что тебе пришлось пережить сегодня, — начала включать заднюю оперативная, — но у меня прика…

— Как далёко-далёко, где-то там, в Подмосковье… — начал я петь, перебивая. — Фотографию сына уронила рука. — Тишина на том конце. Да и на этом удивлённые выкаченные глаза всех спутниц, внимательно слушающих наш разговор (а ещё Лёхи и кассирши, но их опустим). — А по белому снегу уходил от погони человек в телогрейке или просто ЗК…

— Александр, прошу, не надо брать на дешевый понт! — В голосе начкара неуверенность и злость, но на показ — попытка наезда. Ха, напугала ежа голым мысом. Если б точно знала, что ей ничего не будет — бросила бы трубку, а значит пусть давит — хоть задавится. — Это глупо и некрасиво, так поступать, и…

— Что ж ты фраер сдал назад, — продолжил я другой песней. — Не по масти я тебе. Ты смотри в мои глаза. Брось трепаться о судьбе. Ведь с тобой, мой мусорок я попутала рамсы! Завязала узелок, как тугие две косы…

— Гоп-стоп! Мы подошли из-за угла. Гоп-стоп! Ты много на себя взяла! Теперь расплачиваться поздно, посмотри на эти звёзды, посмотри на это небо и на эти розы! Посмотри на это море! Ты видишь это всё в последний ра-аз…

— Саша, не надо так…

Но я уже вошёл во вкус.

— А вот ещё одна.

Дом казённый предо мной

Да тюрьма центральная.

Не копейки за душой

Да дорога дальняя.

Над обрывом пал туман,

Кони ход прибавили,

Я б махнул сейчас стакан,

Если б мне поставили.

Ночью в церкви ни души,

Волки в поле воют,

А под расстрельную статью

Ямы быстро роют.

Что же не хватало мне,

Всё теперь на месте,

Был туз бубновый на спине,

А стал в ногах туз крести…

— Хорошо-хорошо! Один раз! Пойдём навстречу, как хорошему человеку! — сдала оперативная назад, как тот фраер. Любят люди, когда задница в тепле, и не любят, когда есть риск из-за ерунды это тепло потерять. — Подожди минутку.

— Вот что искусство животворящее делает! — повернулся я к девочкам, даже не пытающимся поправить челюсти.

Через полминуты мне продиктовали номер, который я старательно записал на бумажке, что подал Алексей (как и ручку).

— Здравствуйте. — Я набрал этот номер, ответил голос взрослой женщины, сорока-пятидесяти-шестидесяти, явно не молодой. — Это дом бояр Сусловых?

— Да, это дом Сусловых, — произнесли с чопорной важностью, присущей викторианской эпохе Туманного Альбиона.

— Скажите, день рождения боярышни Анны Сусловой сегодня?

— Да, молодой человек. Боюсь, мероприятие уже началось, вы немного опоздали.

— А где оно проходит? Это не конфиденциальная информация?

— Нет, разумеется. В клубе «Перекрёсток», Цветной бульвар, 11. А что такое, молодой человек?

— Да просто Аня меня пригласила, а я только что освободился. Буквально десять минут назад. Не знал, смогу ли прибыть.

— Ну, вы ещё успеете. Начало в семь

Я посмотрел на часы — полседьмого.

— Но вы говорите, началось…

— Ну, Анечка уже там. И самые близкие друзья тоже, наверное, подтягиваются. И обе боярыни там.

— Спасибо, вы очень помогли мне. А много народу планируется?

— Ну, кто-то придёт, — витиевато сформулировала служанка. — Хотя далеко не все приглашённые — если вы друг Ани, вы знаете, что всё не так просто.

— Это точно, ВСЁ непросто, — подтвердил я. Не знаю по какой причине, но меня начала разбирать злость. Травля высшего света за то, что ты — простолюдинка? А давно ли я сам царевич? Да три месяца всего! Вот и завёлся. — А не подскажете, кто собирался прийти?

Служанка, а это, скорее всего, была она (а кто ещё?), начала перечислять. Восемь женских имён, одно мужское. Негусто. Совсем-совсем негусто для достаточно древнего боярского рода.

— Но это близкие друзья. Может кто-то не сможет. А может приедет кто-то, кто не обещал. Мы же много приглашений разослали, не только друзьям семьи.

Друзья семьи — это или ключевые партнёры по бизнесу, или вассальные/зависимые рода, которых без «крыши» боярского клана съедят. Значит, дела там совсем швах у Сусловых. Кстати, Аня была одета не в вечернее платье, а подвид делового. Не знаю, важно это или нет, но отчего-то вспомнилось.

— А сами вы кто? И что боярышне передать?