Fallout: Большие грехи маленького города - Наиль Эдуардович Выборнов

Сорвав с себя галстук, я сунул его в задний карман брюк, после чего старательно взъерошил волосы. Вымазал лацканы пиджака в штукатурке, вытащил из бумажника несколько двадцатидолларовых купюр, хорошенько измял их в ладони и сунул в правый карман, где уже лежал кастет.

Оставалось надеяться, что курьер не знает меня в лицо, иначе вся эта маскировка не имеет абсолютно никакого смысла.

Я резко выдохнул, вдохнул и постучал в деревянное полотно. Примерно с полминуты ничего не происходило, а потом створка приоткрылась, натягивая цепочку.

- Чего надо? – спросил курьер, с подозрением посмотрев на меня.

- Мне бы это… - промямлил я. – Дозу… Поправиться бы…

- Дозу? – тот усмехнулся. – Валил бы ты отсюда, парень.

- Да дай, чего тебе, жалко что ли? – пришлось добавить в голос немного умоляющих ноток. Запустив руку в карман, я вытащил измятые купюры и показал курьеру. – Бабки есть, если что.

- Бабки есть? – он посмотрел на деньги, а потом мне в лицо.

От этого взгляда в душе все похолодело. Он меня узнал! Не мог не узнать! Я понятие не имею, где мы встречались, но любой из копов в Рино личность достаточно известная. А уж я тем более, учитывая мои отношения с Сальваторе. Не удивлюсь, если Мэйсон мое фото в качестве мишени для дартса использует.

Черт, мне конец. Я ничего сделать не могу, если попытаюсь ударить, то он просто дверью хлопнет и мне руку сломает. Левой рукой тоже ствол не достать, особенно так, чтобы незаметно получилось. Что же делать, что же делать?

Курьер прикрыл створку, звякнул цепочкой и через секунду снова открыл дверь, на этот раз по-нормальному.

- Давай, - сказал он, протягивая руку.

- Сейчас, - я передал ему несколько купюр, что уже достал из кармана и притворно засуетился, запуская руку за оставшимися. Пальцы скользнули в проушины кастета. – Тут еще есть, нащупать не могу.

Резко вынув руку из кармана, я выбросил ее вперед, навстречу застывшему в выражении ужаса лицу курьера. Облаченный в кастет кулак с влажным чавканьем столкнулся с его физиономией, челюсть звонко хрустнула, и парень повалился на пол. Я едва успел подхватить его, чтобы грохот падающего тела не переполошил всех соседей.

Затащив лишившегося сознания ублюдка в комнату, я положил его на пол прихожей, после чего подобрал валяющиеся на полу деньги: ни к чему не оставлять лишние улики. Достал из внутреннего кармана латексные перчатки, надел.

Закрыл дверь на щеколду и повернулся к курьеру, который пока что в себя приходить не собирался. Нужно было допросить его. Как минимум узнать, куда ублюдок спрятал дипломат с наркотиками, и кому он должен был передать товар в НКР.

Схватив парня за руки, я отволок его в комнату, с огромным трудом усадил на старый, но достаточно крепкий, чтобы выдержать вес его тела, стул. Разрезал бельевые веревки в ванной, и привязал ими курьера к ножкам и спинке стула, жестко зафиксировав его руки за спиной.

Вот теперь, если по-хорошему, то можно и обыскать квартиру. Она, кстати, была неплохо обставлена, гораздо лучше, чем моя. Видимо, парень хорошо зарабатывал, и на отсутствие средств не жаловался, раз отгрохал такой ремонт: стены, задрапированные красным полотнищем, отшлифованный лакированный паркет, покрытый слоем свежей побелки потолок…

Да и на мебели парень не экономил: огромная кровать из темного дерева, застеленная красным, в цвет стен, постельным бельем, большой рабочий стол, не хуже, чем мы видели в кабинете у Бишопа, кухонная техника, выглядящая, как новая, хотя таковой она в принципе являться не могла. Черт, паренек точно не бедствовал.

В монументальных шкафах нашлась целая куча мужской одежды от строгих парадно-выходных костюмов, до пыльника с кожанами вставками и легкого бронежилета – того, в чем обычно ходят в Пустоши.

В кухонных ящиках я обнаружил начищенные до блеска приборы, запас отличных довоенных консервов. Еды в холодильнике не было, его явно подчистили. Выходило, что курьер был опытным, и готовился к предстоящей прогулке со знанием дела. Ну и что же этот ублюдок раньше таскал?

Пора было поговорить с парнем. В конце концов, мне же надо выяснить, куда курьер спрятал чемодан. Уж что-то, а его я здесь оставлять не собираюсь.

- Живой? – спросил я, аккуратно похлопывая его по лицу. – Эй, давай-ка очнись.

Парень не реагировал. И тогда я сделал то, чему меня учили на курсах: сильно надавил ему под носом указательным пальцем. Когда ты воздействуешь непосредственно на нервный узел, боль возникает дикая. Если парень притворялся, то не отреагировать он не сумел бы. Да хоть бы он реально был в отключке, неприятные ощущения должны были привести его в себя.

Так и вышло. Он дернулся, открыл глаза, бешено завращал ими, и попытался открыть рот, чтобы закричать, но я, недолго думая, засунул ему туда кухонную тряпку.

- Тихо, - сказал я, и слегка врезал ему по лицу. – Тихо, мать твою. Пока ничего страшного с тобой не произошло, всего лишь получил по лицу. Но, если не ответишь на мои вопросы, все может обернуться гораздо хуже, ты меня понял?

Я дождался осмысленной реакции в виде кивка, после чего подошел к кровати, схватил с нее подушку и положил ему на колени так, чтобы она прикрывала половые органы. Наклонившись, достал из скрытой кобуры мой револьверчик тридцать восьмого.

- Шуметь я не хочу, - пояснил я причину своих действий. - Не в моих интересах, чтобы сюда сбежались копы. Так что, если ты не станешь отвечать на вопросы, или попытаешься закричать – я спущу курок. Пулька мелкая, и через подушку соседи ничего не услышал, а нафарширует он тебя капитально. Ты меня понял?

Дождавшись второго кивка, я вытащил из его рта кляп.

- Первый вопрос. Что в дипломате, который ты сюда нес?

- Ты… - пробормотал он. – Ты же тот детектив, верно? Ты работаешь не по правилам… Я ничего плохого не сделал, у меня есть право на адвоката.

- Нет у тебя никаких прав, - я сделал паузу и взвел курок револьвера так, чтобы курьер слышал. – Вы сами никаким правилам не подчиняетесь, так что с чего бы я должен? Еще слово не по теме – я стреляю, и тогда будь, что будет.

- Развяжи лучше… Ты разве не понимаешь, что я на Сальваторе работаю? Они ведь тебя замочат… Просто исчезнешь, и следа не останется.

- На Сальваторе?