Starcraft. Сталь и пепел - Владимир Сыров

я видел в глазах Рейнора, — все это оставило глубокий след в моей душе. Я все яснее понимал, что война, в которую мы ввязались, гораздо сложнее и многограннее, чем простое противостояние «хороших» Рейдеров и «плохого» Доминиона.

В свободное от вахт и легких хозяйственных работ время я часто бродил по гулким коридорам «Гипериона», пытаясь привести в порядок свои мысли. Кают-компания стала моим излюбленным местом — здесь, среди шума и гама, я чувствовал себя менее одиноким. Иногда я просто сидел и наблюдал за другими: за Тайкусом, который с невозмутимым видом просаживал заработанные кредиты в карты с другими наемниками; за Леной, которая, кажется, навсегда поселилась в углу с датападом, жадно поглощая информацию; за Килгором, который с отеческой строгостью гонял молодых Рейдеров на импровизированных тренировках в грузовом отсеке; за Джонсоном, который часами мог полировать свою снайперскую винтовку, погруженный в свои, только ему известные мысли.

В один из таких дней я наткнулся на старый аркадный автомат, пылившийся в дальнем углу кают-компании. На его потускневшем экране светилась надпись «The Lost Viking» («Потерянный Викинг»). Это была древняя, еще доконфедеративная игра, в которой нужно было управлять маленьким космическим кораблем, отстреливаясь от полчищ врагов. Я никогда раньше в нее не играл, но что-то в ней меня привлекло. Я опустил в щель пару кредитов, которые мне выдали в качестве жалованья (скромного, но все же), и взялся за джойстик. Игра оказалась на удивление затягивающей. Она требовала быстрой реакции, точности, умения предсказывать действия противника и принимать решения в условиях ограниченного времени. Чем-то она напоминала настоящий бой, только без реальной угрозы для жизни. Я проигрывал снова и снова, но с каждым разом мой счет становился все выше, а движения — все увереннее. «Потерянный Викинг» стал для меня своего рода медитацией, способом отвлечься от тяжелых мыслей и одновременно — неплохой тренировкой для рефлексов и тактического мышления.

Но аркадные игры, конечно, не могли заменить настоящей подготовки. Я понимал, что для того, чтобы выжить в следующих миссиях, чтобы быть полезным команде, мне нужно становиться сильнее, умнее, опытнее. Мои познания в тактике, которые помогли нам на Монлите, были лишь верхушкой айсберга. Мне нужно было совершенствовать свои боевые навыки, учиться лучше владеть оружием, понимать психологию врага.

Я начал больше времени проводить на стрельбище, отрабатывая точность стрельбы из моей модифицированной гауссовой винтовки. Свонн, видя мое усердие, иногда давал мне дельные советы, объяснял тонкости баллистики и особенности различных типов боеприпасов. Я также попросил Килгора погонять меня в рукопашном бою. Сержант, несмотря на свой возраст, был невероятно силен и ловок, и каждая наша тренировка заканчивалась для меня полным изнеможением и синяками, но при этом я чувствовал, как растут моя выносливость и боевые рефлексы.

— Ты неплохо держишься, Торн, — говорил Килгор, утирая пот со лба после очередной нашей схватки. — У тебя есть потенциал. Главное — не ленись и думай головой. В бою выживает не тот, кто сильнее, а тот, кто умнее и хитрее.

Я также много разговаривал с другими членами экипажа. С «Быком» и «Кувалдой», операторами «Мародеров», расспрашивая их об особенностях управления этими боевыми машинами, об их слабых и сильных сторонах. Я понимал, что мой первый опыт на Агрии был во многом случайным, и если мне снова доведется пилотировать такой костюм, я должен быть готов к этому гораздо лучше. С медиками-инженерами я обсуждал основы полевой медицины и ремонта брони — эти знания могли спасти жизнь не только мне, но и моим товарищам. Даже с Тайкусом, несмотря на его специфическую манеру общения, я иногда перекидывался парой слов о тактике ведения боя в городских условиях или против больших скоплений зергов — у этого громилы, несмотря на весь его цинизм, был колоссальный боевой опыт, и он, как ни странно, иногда делился им, если был в хорошем настроении.

Мои размышления касались не только боевых навыков. Я думал о своем месте в этой войне. Я больше не был солдатом Доминиона, слепо выполняющим приказы. Я был Рейдером Рейнора, частью команды, которая боролась за что-то большее, чем просто выживание. Но за что именно? За свободу? За справедливость? За месть Менгску? У каждого здесь были свои мотивы. Мне нужно было найти свой.

Миссия на Агрии, спасение колонистов — это было то, что наполнило меня чувством правильности происходящего. Я хотел и дальше защищать невинных, давать им шанс на жизнь. Возможно, это и была моя главная мотивация. Не абстрактные идеалы, а конкретные люди, нуждающиеся в помощи.

Но для того, чтобы их защищать, я должен был сам стать сильнее. Я должен был научиться не только выживать, но и побеждать. Я должен был стать не просто винтиком в боевой машине, а тем, кто может повлиять на исход боя, как это случилось на Монлите с Бессмертным.

Я вспоминал слова Рейнора: «На „Гиперионе“ нужны люди, которые могут думать своей головой и делать то, что должно, а не то, что приказали». Я хотел стать таким человеком. Человеком, на которого можно положиться. Человеком, который не подведет в трудную минуту.

Мой путь рядового Джакса Торна продолжался. И он вел меня через огонь, кровь, сомнения и потери к чему-то новому, еще не до конца понятному, но определенно важному. Каждая миссия, каждый разговор, каждая тренировка были шагами на этом пути. И я был готов пройти его до конца, чего бы это ни стоило.

Предстоящая высадка на Песочницу Дьявола обещала стать очередным испытанием. Планета с названием «Редстоун» не могла быть курортом.

* * *

Предложение Габриэля Тоша, несмотря на всю его сомнительную репутацию, было слишком заманчивым, чтобы от него отказаться. «Гипериону» отчаянно нужны были ресурсы, а информация о новых технологиях всегда ценилась на вес золота в этой партизанской войне. Поэтому, после недолгих совещаний на мостике, Рейнор дал добро на операцию на Редстоун.

Брифинг перед высадкой был коротким и по существу. Мэтт Хорнер вывел на главный тактический экран изображение планеты. Это был адский мир. Поверхность Редстоуна-3 (таково было его официальное обозначение в каталогах Доминиона, прежде чем он был заброшен) представляла собой хаотичное нагромождение черных вулканических скал, застывших лавовых потоков и огромных трещин, из которых вырывались клубы ядовитого пара и языки пламени. Небо было постоянно затянуто густым пеплом, сквозь который тускло пробивался багровый свет местного светила.

— «Песочница Дьявола», — Хорнер обвел взглядом присутствующих офицеров и нас, нескольких рядовых, которых решили привлечь к этой миссии. — Как видите, название вполне оправдано. Планета