Орден во всю спину 2 - Константин Владимирович Ежов

В лагере повисла тишина. Даже те, кто не верил в сказки, переглянулись. Выходит, зверьё и правда не лезет в этот каньон? Что тогда там обитает, если даже голодные волки обходят его стороной?

Кто-то шепнул: мол, может, раньше кто-то уже разгадал тайну Уральских гор и специально оставил на стене каньона надпись – мол, дальше не ходи, жив останешься.

Слова Ярослава звучали убедительно, но он, как и прежде, не сказал всей правды. Да, волки тогда действительно мчались за ним, и да, он успел вбежать в каньон. Только вот звери не остановились. Он помнил, как тёмные силуэты настигли его… а потом всё провалилось в чёрную пустоту. Очнулся он уже один, с телом, сплошь покрытым кровавыми полосами. Волков не было.

Добравшись до города, он понял, что был в шаге от смерти. Но именно после этого в его голове впервые стал появляться странный чёрный туман. Год он пытался понять – связано ли это с тем, что случилось в каньоне. И что вообще произошло в те часы, когда он был без сознания.

- Слушайте, – вдруг подал голос кто-то из бойцов, – а вы верите в этих… как их… сверхъестественных? Может, это один из них нацарапал надпись. Для них-то гулять по пустошам – раз плюнуть. Есть такие, что в разы сильнее любого из нас.

Не успел он договорить, как Станислав Хромов метнул в него такой взгляд, что воздух будто стал гуще.

- Военная тайна, – отрезал Хромов, словно поставил жирную точку.

- Да брось ты притворяться, – усмехнулся солдат, не смутившись. – Разве мы не все здесь, потому что нас отовсюду погнали? Ты серьёзно думаешь, что долго ещё останешься в звании? – он наклонился чуть ближе, и в его голосе послышалась издёвка. – Даже если мы завершим эту чёртову миссию, думаешь, Потанин отпустит нас домой, да ещё с почётом?

Косой был, мягко говоря, в шоке. Ему уже казалось, что дисциплина в этой частной армии и так оставляла желать лучшего, но теперь он окончательно убедился – здесь субординация была понятием весьма условным. Обычный солдат мог открыто огрызаться офицеру, и никто его за это не расстреливал на месте.

В школе учитель всегда твердил: до Катаклизма армия держалась на железной дисциплине, и именно это превращало толпу вооружённых людей в единый, спаянный кулак. Здесь же… всё было наоборот – каждый сам по себе.

Станислав Хромов смерил взглядом дерзкого бойца и процедил:

– Даже если этот… не отпустит меня, всё равно добьюсь того, чтобы тебя вышвырнули из армии раньше, чем меня. Закрой пасть немедленно. Иначе запишу тебя как дезертира, и тогда уже военный трибунал с тобой разберётся.

Солдат тут же стушевался, но Людвиг Булавкин с Любовью Синявиной, напротив, оживились.

- Мы вот слышали, – начал Людвиг, – что недавно в нашей крепости частная армия поймала трёх сверхъестественных тварей. Что с ними стало?

Хромов помедлил, глядя на них с лёгким раздражением.

- Не ваше это дело, – сухо бросил он. – Приказы были "сверху". Мы просто их выполняли.

- Так что, – не унимался Людвиг, – мы продолжаем путь? Станислав, может, вернёмся? Там впереди, говорят, слишком опасно….

В голосе его слышалось неподдельное беспокойство.

Хромов задумался, перевёл взгляд на тёмнеющее небо и тяжело выдохнул:

- Ладно. Уже поздно. Разобьём лагерь здесь, переночуем, а завтра с утра решим всем вместе – идти дальше или повернуть обратно. Согласны?

Возражений не последовало. Решение "пока никуда не лезть" устроило всех без исключения.

Ярослав Косой тем временем стоял на краю каньона, разглядывая его тёмные, отвесные стены. Казалось, каменные громады упираются прямо в облака. Высоко вверху, в узкой расселине, пробивался крошечный луч солнца, но чем ниже он скользил по камню, тем больше терял силу, пока совсем не растворялся в чернильной тьме глубины.

Чем дольше Ярослав вглядывался в этот мрак, тем сильнее его охватывало странное, вязкое чувство – будто каньон сам тянет взгляд внутрь, в холодную пустоту, из которой нет возврата.

Косому больше не приходилось искать себе пропитание. Булавкин, до смерти напуганный последними событиями, теперь уже не возражал, если тот брал из общих запасов что угодно и жрал это всё, как не в себя. В голове у всех была только одна мысль – как дожить до утра… или, вернее, как выбраться отсюда живыми. О ночной трапезе уже никто и не помышлял.

Наступившей ночью многие и вовсе не хотели ставить палатки – боялись, что это затянет побег, если вдруг придётся сорваться с места. Но Станислав Хромов категорично пресёк такие настроения.

- Разбить палатки! – приказал он, голосом, в котором сквозил стальной холод. – Поздняя осень. Без защиты от ветра вы простудитесь, и тогда точно не выберетесь из Урала.

Пришлось повиноваться. Развели костёр и уселись вокруг него, стараясь держаться ближе к огню. Никто не решался углубиться в тёмный лес за новой порцией хвороста, но общими усилиями наскребли достаточно дров, чтобы пламя полыхало ярко. Казалось, чем выше поднимались языки огня, тем прочнее становилось зыбкое чувство безопасности.

На этот раз Ярослав не спешил разводить костёр самостоятельно – Станислав Хромов окликнул его и предложил присоединиться к общему разговору.

- А с какой стати он будет тут сидеть? – недовольно процедил Людвиг Булавкин. – Мы что, обязаны делить место с беженцем? Ярослав, давай-ка отсюда, присядь в сторонке.

Никто не встал на защиту Ярослава. В этих краях не было принято ввязываться в перепалку из-за таких, как он. Круг у костра сомкнулся плотнее, и теперь он сидел поодаль, словно чужак, хотя и продолжал внимательно слушать, о чём говорят остальные.

С точки зрения Людвига, если уж кому-то приспичит задать Ярославу вопрос, тот вполне сможет ответить и на расстоянии. Но Хромов мыслил иначе. В его взгляде не было ни высокомерия, ни предвзятой неприязни – он действовал рационально, понимая, что иногда лишнее слово, сказанное в нужный момент, способно спасти всем жизнь.

- Прекратим пустую болтовню, – твёрдо произнёс Станислав Хромов, и в его голосе впервые за вечер прозвучала усталость. – Сейчас надо решить главное: идём ли мы дальше или возвращаемся в город.

Ещё недавно он рвался в горы Урала, надеясь на новые возможности и повышение в крепости. Но теперь, сидя у костра, он начинал понимать: любые карьерные перспективы блекнут на фоне простой и