Тренировочный День 9 - Виталий Хонихоев

как ты еще воздухом дышишь и твои причиндалы у тебя все еще между ног болтаются… в общем завязывай истерику, брат. Вставай, поехали. — и Наполи решительным жестом отодвигает от себя пепельницу.

— К-куда? — Давид отступает на шаг назад, изрядно побледнев.

— Туда. К Витьке. Извинишься и все. Это даже не больно. Он достаточно незлобивый, а ты достаточно жалкий чтобы тебе что-то ломать. — Наполи встает со своего места и растягивает шею, наклонив голову то в одну сторону, то в другую: — сразу точку в этом деле поставим и все. Вот увидишь тебе станет намного легче. Сможешь девок своих снова клеить и на «Волге» дяди Гурама гонять.

— Н-но… ты понимаешь, что ты творишь? — выкрикивает Давид, отступая назад: — я все папе расскажу! В моем доме!

— Давид, Давид… я же говорю тебе, твое тут только то, что ты насрешь. Все остальное — дяди Гурама… — Наполи качает головой: — не заставляй меня ставить тебе синяки на недавно зажившие травмы. Надеюсь, ты не испытываешь иллюзии что сможешь мне сопротивляться?

— В доме моего отца! — истерично выкрикивает Давид и вытягивает вперед дрожащую руку: — пошел вон!

— А как ты думаешь, я бы стал такое делать без разрешения дяди Гурама? — хмыкает Наполи: — в отличие от тебя я знаю, что такое нести ответственность за свои действия. Я поговорил с дядей, и он одобрил все это. У тебя был шанс сохранить лицо и поступить как мужчина — я тебе предлагал. Но ты и слушать не стал. Давай я предоставлю тебе еще один шанс, шанс приехать к нему без синяков на лице. И, кстати… ну неужели ты думаешь, что сможешь от меня убежать? А ну иди сюда… не дергайся, хуже будет! Больнее будет! Вот так… и к нашему литературному диспуту, Давид… видишь? Злато тебе не помогло. Некоторые вещи не купить за деньги… за любые деньги. Все куплю сказало злато… ха! Если у тебя нет силы защитить себя, у тебя попросту все отберут, Давид. Зачем что-то продавать в обмен на золото, если его можно попросту отобрать? Пока ты слаб — никто не будет с тобой торговаться.

— Пусти! Ну пожалуйста!

— Ты все понял?

— …

— Ты понял?

— Ааааай! Хорошо! Хорошо! Я извинюсь перед ним! Только пусти!

— Вот видишь? Хладное железо властвует над златом, мой брат. Становись сильнее.

— …

— Ты злишься? Это хорошо. Это хорошая эмоция. Может она подстегнет тебя наконец стать взрослым и перестать быть избалованным маменькиным сыночком. Может быть, ты наконец научишься просчитывать последствия своих поступков перед тем, как совершить их. Может быть ты станешь хоть чуть-чуть сильнее, Давид и перестанешь быть сплошным разочарованием.

— Пусти!

— Все. Ты сам пойдешь в машину? Вот и молодец.

— …

— И не смотри ты на меня волком. Это для твоего же блага. Ах, да, дядя Гурам сказал что с завтрашнего дня ты работаешь на объекте, укладываешь асфальт вместе с рабочими. Я бы на твоем месте снял перстенек-то, а то парни в бригаде не поймут…

Глава 10

Глава 10

— И… еще разок. Волокитина, Маслова, Салчакова, Изъюрева, Федосеева, Чамдар, Синицына, Кондрашова, Бергштейн, Миронова и Железнова. Итого одиннадцать. — раздается бормотание Наташи Марковой, она сидит на старом кожаном диване перед журнальным столиком и смотрит на бумаги прямо перед ней: — одиннадцать заявленных. Виктор Борисович, у нас еще три места есть для запасных игроков. Может возьмем кого из запасного состава «сырников»? Из тех, кто стоять на площадке умеет?

— Нет нужды. — отвечает Виктор, быстро пробегая карандашом по тактическим схемам: — из запасного состава никто не играет на уровне, все победы «Красных Соколов» на «Железном Треугольнике» Кондрашова-Синицына-Бергштейн строились. Если у нас основной состав не сыграет, то есть пять запасных, если включать Железнову и шесть — если иметь в виду и тебя.

— Меня? — Маркова отрывает свой взгляд от бумаг и смотрит на Виктора: — но я же помощник тренера теперь!

— Внесем тебя и как запасного игрока — на всякий случай. Итого у нас двенадцать человек. Более чем достаточно. Наличие еще двух запасных погоды уже не сделает. — отвечает Виктор, откидываясь назад в своем кресле и барабаня пальцами по столу: — основные составы будут либо Волокитина-Бергштейн-Салчакова, либо Кондрашова-Синицына-Бергштейн. У нас уязвимость в том, что Лилька всего одна. Она нам в любом составе нужна, она и в своем «Железном Треугольнике» играет как боженька и в связке с Машей и Айгулей тоже зажигает. Если матч затянется, то она выдохнется, станет медленной, придется ее на Маслову менять, а Маслова может работать только со старым составом «Металлурга», с Волокитиной и Салчаковой.

— Вот бы ее размножить. — кивает Наташа Маркова: — только как? Пополам распилить или просто много кормить и ждать чтобы почкованием разделилась? Две Лильки в команде — было бы неплохо!

— Да уж. — перед глазами у Виктора всплыло виденье команды на площадке, где каждый игрок был Лилькой, и он тут же помотал головой, отгоняя дурные мысли. Если их будет несколько на площадке — это еще можно пережить, но несколько таких как Лиля в реальной, обычной жизни рядом — это кошмар и катастрофа, Содом и Гоморра и прочие семь казней египетских. Все в ней было хорошо, она и симпатичная и физически развита и неглупа, но избыток энергии и шило в одном месте постоянно толкали ее на подвиги, приключения и прочие глупости. Из которых она выпутывалась так же как и попадала — всегда на грани, всегда с довольной улыбкой на лице. Вообще ее без улыбки Виктор только раз видел, на площадке, когда против «Крыльев Советов» играли и Железнова ей в лицо со всей дури зарядила, вот тогда на некоторое время он увидел Лилю не улыбающейся и это было… пожалуй, что жутковато. Без улыбки ее лицо уже не казалось таким привлекательным, а ее целеустремленность и упрямство в достижении одной цели — были пугающими. Где-то в голове она поставила себе цель — отплатить Железновой, отплатить втройне — и не успокоилась, пока не довела все до логического конца. Только те, кто не видел Лилю Бергштейн тогда на площадке, могли бы по-прежнему считать ее легкомысленной девочкой-припевочкой. Под внешним слоем легкости и веселья, где-то в глубине Лилькиной души