Тренировочный День 9 - Виталий Хонихоев

— Вить, ты время не трать. — говорит с места Маркова: — ты ей в глаза посмотри, видно же что там ветер свистит и перекати-поле гоняет по пустырю. Ей в одно ухо дунь — из другого пыль вылетит. Она этих своих фанатов за людей не считает, они ей чемоданы носят и восхищаются издалека, вот и все. С какого перепугу она будет за них думать… а кроме того я уверена, что у них все решено было еще с того момента как жеребьевка прошла. И билеты куплены и места забронированы. Блин, и за что тебе Аринка такое счастье!

— Какое счастье? — не понимает Железнова.

— У тебя пятеро горячих парней рядышком, которые в тебя влюблены! Да при этом они еще откуда-то деньги достают, вон насчет дома твоего договорились, везде пролезут и все найдут. Это ж… ну как Лилька только пятеро! А мы сегодня только насчет ее размножения говорили!

— Вы говорили насчет размножения? — Железнова подается чуть назад и осматривает комнату: — вы втроем? Размножение? То есть… Виктор Борисович!

— А? Да, говорили. Но потом я решил, что это глупая идея. — говорит Виктор: — слишком много хорошего тоже плохо.

— Кстати о размножении! — поднимает палец Лиля Бергштейн: — ты мне напомнил, Вить. Ко мне тут Синицына подходила…

Глава 11

Глава 11

«Ленинская комната» спорткомплекса «Заря» располагалась на втором этаже административного корпуса. Это было просторное помещение с высокими потолками и большими окнами, выходящими на центральную аллею комплекса.

Стены были выкрашены в спокойный светло-бежевый цвет, а по периметру на уровне глаз шла широкая полоса темно-красного бархата с золотистой окантовкой. На торцевой стене, напротив входа, висел огромный портрет Ленина в золоченой раме — Ильич был изображен в своей знаменитой позе с протянутой вперед рукой, указывающей советским спортсменам путь в светлое будущее. Под портретом на специальной полке стоял бюст вождя из белого мрамора, а по бокам — два знамени: красное знамя комбината с вышитым золотом орденом Трудового Красного Знамени и спортивное знамя «Зари».

Вдоль стен были расставлены новенькие мягкие стулья с обивкой из красного дерматина — человек на сорок. В углу стоял массивный дубовый стол, покрытый красной скатертью с золотистой бахромой, за которым обычно располагался президиум. На стенах висели застекленные стенды с фотографиями передовиков производства и лучших спортсменов комплекса, грамоты и вымпелы.

Особой гордостью комнаты был новенький цветной телевизор «Рубин-714» на специальной тумбе и современная стереосистема «Вега-122», подаренные шефами к открытию комплекса. Паркетный пол блестел свежим лаком, а в углах стояли фикусы в деревянных кадках. На окнах висели тяжелые бордовые шторы с золотистыми кистями.

У входа на специальном стенде красовались «Моральный Кодекс советского спортсмена» и расписание идейно-воспитательной работы на квартал, рядом висела стенгазета «К передовым успехам в спорте!» Пахло в комнате свежей краской, полиролью для мебели и совсем чуть-чуть, почти неуловимо — хорошими французскими духами.

— Итак. — сказала Наташа Маркова и строго посмотрела на всех присутствующих поверх очков, которые она купила для пущей важности. Зрение у новой помощницы тренера было стопроцентное, так что стекла очков пришлось брать с нулевыми диоптриями. В зеркале она себе очень нравилась, очки придавали ей серьезности и важности, она становилась немного похожей на Юлю Синицыну или на строгую учительницу в дореволюционной гимназии. Про себя Наташа признавала, что очки Синицыной очень даже идут, придавая законченность ее образу. Ведь если бы Юлька без очков свои умности выдавала, то выглядела бы весьма странно, а в очках сразу было понятно, что она немного ботаничка не от мира сего.

В так называемой «Ленинской комнате» присутствовала вся команда, впереди сидела Маша Волокитина, скрестив руки на груди и качая одной ногой, положив ее на другую, рядом с ней скромно сложив руки на коленки сидела Айгуля Салчакова. Чуть дальше — Алена Маслова, справа от Алены, наклонившись вперед сидела Анна Чамдар. Позади — Саша Изьюрева со своим папой, большим, крепким мужчиной с седыми висками. Чуть левее сидела Светлана Кондрашова, которая о чем-то вполголоса перешептывалась с Юлей Синицыной. Лиля Бергштейн, как всегда, выделялась, она перевернула стул спинкой вперед и уселась на него как всадница на коня, положив предплечья на спинку стула, а подбородок — на предплечья. Тут же сидела Жанна Владимировна, согласившаяся стать медиком.

Позади всех устроилась Арина Железнова, рядом с ней сидели «пятеро-из-ларца», как их прозвали в команде, бывшие «бортпроводники», а ныне получается «железновские». Парни из ее «гарема». Наташа очень старалась не пялится в тот угол, но получалось откровенно плохо. Все-таки целых пятеро! Причем все такие приметные, высокие… кроме одного, который пусть и выглядел очень мило, но ростом не выдался. Про себя она отметила, что именно вот такого младшего братика и хотела бы себе на день рождения — вместо щеночка. Его можно было бы тискать за щечки и жамкать за бока и вообще. Рядом с «щеночком», как его окрестила про себя Наташа, сидел высокий парень с четкими чертами лица, словно бы нарисованными черными чернилами на белой бумаге, острый нос, впалые щеки, бледная кожа… его Наташа прозвала «Дракулой». Сразу за «Дракулой» сидел другой парень, которого Наташа с легкостью бы поставила рядом с Лилей Бергштейн, если бы не ее рост. Лиля все же была не такой высокой, в отличие от него, но во всем остальном они были похожи, «белокурые бестии» арийской крови, натуральные блондины, голубые глаза, такие же уверенные движения и прямая спина, расправленные плечи, чуть поднятый подбородок… наверное именно таких молодых людей и хотели бы размножать евгеники третьего рейха, вот только не получилось у них ни черта… ну и потом Лильке почему-то нравились такие как Волокитина и Полищук, а в этих обоих ни капли арийской крови. Ну и честно сказать, в самой Лильке немецкий порядок отсутствует вовсе, достаточно у нее дома побывать или в шкафчик в раздевалке заглянуть и все сразу понятно станет. Как там — «только тупицам нужен порядок, гений властвует над хаосом». Тем не менее этот «Лилькин Брат» был весьма привлекательным, Наташа даже облизнулась непроизвольно, везет этой Железновой.

С правой стороны от «Лилькиного Брата» сидел рыжий весельчак, или «Антошка», нет, Наташа не слышала его шуток, но его выдавал взгляд — озорной и хитрый, с искоркой где-то в глубине. Такой же какой порой бывал у Алены Масловой, когда так задумала очередную шалость. И