Гармония Амбралина - Виктория Ива

Мира застала мать за вышивкой. Она сидела в своем любимом кресле у окна, вышивая. Серебристые нити мягко светились в полумраке – магические узоры переплетались с обычными, создавая иллюзию движения. Мира замерла в дверях, и воспоминания нахлынули внезапно, яркими картинками из прошлого.

…Их старая квартира на людской стороне. Кухня с желтыми занавесками, где мама готовит без единого намека на магию – обычная плита, обычные кастрюли, только иногда, когда никто не видит, она касается пальцем остывающего чая, и тот снова становится горячим. Детский сад, где Мира качается на скрипучих качелях с подружками из обычных семей – тогда еще просто такими же девочками, как и она. Простая, понятная жизнь – пока однажды пятилетняя Мира не заметила искры магии на кончиках своих пальцев.

А потом… Потом был долгий разговор на кухне – она подслушивала из своей комнаты, не понимая и половины слов. Решение перейти границу, о которой отец раньше даже не подозревал. Первый проход через Ворота в магическую часть города, где воздух пах иначе и даже свет казался другим.

– О чем задумалась? – голос матери вырвал ее из воспоминаний.

Мира прошла в комнату, опустилась на диван. Старое дерево чуть слышно скрипнуло.

– Мам… – она помедлила, подбирая слова. – А вам с папой было страшно? Ну, когда пришлось переходить через Ворота, начинать все заново?

Мать отложила вышивку, и Мира заметила, как дрогнули нити, реагируя на ее эмоции.

– Знаешь… – она задумчиво посмотрела в окно, за которым сгущались сумерки, – мне было. Немного. Я ведь столько лет жила двойной жизнью – обычная женщина днем, ведьма по ночам. – Она усмехнулась. – А вот твой отец… Он словно всю жизнь этого ждал.

– Правда? – Мира подалась вперед. – Он всегда так… спокойно относился к магии?

– С той самой минуты, как узнал. – Мать тихо рассмеялась, и в ее смехе Мира услышала отголоски старого удивления. – Я готовилась к долгому разговору, к объяснениям. Репетировала перед зеркалом, представляешь? А он просто сказал: «Я всегда знал, что этом в мире есть что-то большее». И все. Даже обидно стало – столько лет скрывала, переживала…

Она замолчала, разглаживая складки на ткани. Мира смотрела на ее руки – такие уверенные сейчас, когда они плетут магию. Интересно, каково это было – годами прятать свой дар? Никогда не пользоваться им в полную силу, всегда оглядываться, всегда помнить: нельзя, нельзя, нельзя…

– А потом, – продолжила мать, снова берясь за вышивку, – когда проявился твой дар, он даже не удивился. – Она помолчала. – И не было ни капли осуждения. Знаешь, в тот момент я поняла, почему вышла за него.

Серебристая нить в ее пальцах вспыхнула ярче, впитывая эмоции.

– Жалеешь, что пришлось переехать?

– Нет, – ответ прозвучал мгновенно, без тени сомнения. – Здесь… здесь мы наконец стали собой. Все трое. – Она улыбнулась. – Хотя твой отец, кажется, всегда был собой. Просто ждал, когда мы это поймем.

За окном окончательно стемнело, магические огни на улице зажглись сами собой. Мира смотрела на них и думала: может, именно это и есть настоящая магия – способность принимать мир таким, какой он есть, во всей его сложности?

Как отец, который просто знал, что в мире есть что-то большее. Как мать, научившаяся сплетать воедино обычные и волшебные нити.

– Мам, – тихо позвала она, – расскажи еще про тот день? Когда вы решили уйти за Ворота?

Глава 9

Возвращаться к обычной работе оказалось сложнее, чем она ожидала. Каждое утро Мира заставляла себя натягивать маску неуклюжего новичка: спотыкалась о корзины с документами, роняла чашки в столовой, шутила с другими младшими стражами. Но мысли постоянно возвращались к событиям в музее.

События операции перевернули что-то глубокое в ее сознании. Смерть Кельрина не давала покоя – она снова и снова видела то неподвижное тело на полу, вспоминала секунды ужаса, когда думала, что это Валдор. А еще были моменты страха за обычных людей, осознания, что все так легко могли погибнуть… Мира ловила себя на мысли, что все больше думает о куполе не как о защите магического мира, а о защите обычных людей от фанатиков. Каждый раз эта мысль била как пощечина, заставляя пересматривать все, во что она верила раньше. Реальность оказалась совсем другой – размытой, противоречивой, заставляющей сомневаться в основах, на которых строилась вся ее жизнь.

А еще после поцелуя все неуловимо изменилось между ней и Валдором. Они оба делали вид, что ничего не произошло, но каждый раз, заходя в его кабинет, Мира чувствовала, как воздух становится густым. Валдор погружался в работу с удвоенным рвением, словно бумаги на его столе могли защитить от неудобных разговоров.

Помогала рутина. Заявления о пропавших артефактах, жалобы на шумных соседей, расследование краж в лавке зельевара – такие простые дела не требовали полной концентрации. А еще они давали возможность лишний раз зайти к Валдору и попытаться выведать новости из штаба.

– Это уже третья кража за неделю, – докладывала она, стоя у его стола. – Пока только ингредиенты для простых зелий, но…

– Садись, Мирайна, – он указал на стул, не поднимая глаз от бумаг. – Что думаешь?

Она опустилась на краешек стула, стараясь сохранять спокойствие, хотя это и было ой как не просто. Она поражалась невозмутимости Валдора – до такого ей точно расти и расти.

После музея, когда первый шок прошел, Мира потребовала объяснений. И он не стал увиливать – рассказал, как давно доктор Торвалис собирает информацию об Ордене, почему они не доверяют Совету, и даже почему терпят крыс в Управлении. «Лучше знать своих врагов в лицо», – сказал он тогда, и Мира не могла не признать его правоту.

После того как Валдор терпеливо ответил на все вопросы Миры, ей ничего не оставалось, как полностью подчиниться наставнику.

– Думаю, здесь что-то другое – не банальное воровство, – произнесла она, мысленно возвращаясь в кабинет Валдора. – Воришки действуют избирательно. Крадут определенные ингредиенты, только по средам…

Валдор наконец поднял голову, его взгляд был цепким и оценивающим.

– Верно мыслишь, – он достал из ящика стола несколько свернутых пергаментов. – Проверь еще вот эти лавки. Возможно, найдешь закономерность.

Мира кивнула и приняла бумаги, задержав прикосновение чуть дольше необходимого.

Следующие дни превратились в напряженную служебную рутину. Мира все также выполняла поручения, посещала тренировки и ходила в столовую в компании друзей. Но каждая вторая ее мысль была