Совок 15 - Вадим Агарев

— Теперь выкладывай все подробности! — снова навис я над изголовьем Савватеева так, чтобы он меня не видел, — И не просто рассказывай, а так, чтобы я тебе обязательно поверил!

Из того, что мне открыл старший прапорщик, я понял, что не так уж всё и печально. Но только, как оказалось, на первый взгляд.

В отличие от своих сослуживцев и по совместительству подельников, прапор Лядов был исконно местным. И зелёный «Москвич», на котором банда раскатывала, творя милитаризированный криминал, принадлежал его отцу. Но хрен бы с этим «Москвичом»! Главное, что родная сестра Лядова состоит, то есть, теперь уже состояла в законном браке с покойным спиртовым магнатом. С якобы самоповесившимся Шалаевым Николаем Тихоновичем. С тем самым, который в свою очередь, будучи главным технологом спиртзавода, совсем ненадолго заменил в преступном спиртоводочном промысле легендарного Соломоныча. То бишь, самого главного спиртоводочного цеховика Водовозова. Безвременно и, если верить заключению судмедэксперта, ушедшего в иной мир без какой-либо помощи третьих лиц.

— Какого хера⁈ — моему праведному возмущению не было границ, — Ты чего мне тут заплетаешь⁈ Технолог Шалаев был моим подследственным и не более того! Это раз! К тому же, он после возбуждения дела находился в ИВС и контактировал только со мной! И я точно помню, что разрешений на свидания с ним никому не давал! Это два!

Я вскочил на ноги и поддавшись настроению, пару раз вполсилы засадил ботинком в бок главшпану.

— Колись, тварь, кто вам меня слил? Шалаев про меня только одно и знал, что я следователь, которому поручили его дело! Правду мне говори, паскуда, иначе забью! — распалившись, я не стал сдерживаться и уже от всей души въехал ботинком по рёбрам Савватееву.

На этот раз получилось не очень удачно. По всей видимости, ребро или даже два, я ему повредил. Присев над тяжело дохающим прапором, я пригляделся к его судорожному дыханию. И с облегчением выдохнул, не обнаружив на его губах кровавой пены. Если не плюётся на выдохе красными пузырями, значит, его лёгкие обломками рёбер не повреждены.

— Светка у Николая два раза была! — донеслось из угла, где приходил в себя самый младший из злодеев, — Он сам с кем-то договорился и её к нему заводили. Два раза! За большие деньги! — повторился прапор Лядов, — Она и рассказала потом про тебя и про обэхээсэсника.

Пока я добивался правдивых подробностей от почти ожившего водилы, Савватеев тоже немного оклемался. Вспышка моего гнева всё же оказалась небесполезной. Военные, проникшись моей нервозностью и жестокосердием, окончательно перестали скрытничать. На мои вопросы они отвечали с готовностью и, как мне показалось, утаивать ничего более не пытались. В беседе не участвовал лишь прапорщик Лаптев. Ну да и бог с ним, почти всё, что я хотел узнать у зелёных, они мне без него рассказали.

Сопоставив услышанное с тем, что мне было известно ранее, я немного успокоился. Как бы оно там ни было, но мне снова повезло. После смерти Шалаева, от его жены военбандитам стало известно о богатстве почившего в Бозе Соломоныча. С какой целью технолог поделился этим знанием со своей будущей вдовой, остаётся только догадываться. Плохо то, что вместе с инфой о несметных богатствах Водовозова были названы еще две фамилии. Майора Никитина и старшего кладовщика Ирсайкиной.

После смерти Шалаева, его вдова в разговоре со своим соболезнующим братом открыла рот шире, чем следовало. То ли на третий день, то ли на девятый после по женской своей слабости и от большого ума она рассказала своему единоутробному родственнику о почти бесхозном наследии спиртоводочной мафии. А братец, в свою очередь, поделился переживаниями со своими боевыми товарищами. После чего всё и завертелось.

К величайшему моему счастью лежащие передо мной военные упыри начали не с мадам Ирсайкиной, а с беглого бэха. Которого, надо признать, они грамотно отследили и взяли в плен. Он им меня и слил. Указав размер экспроприированных у него мной нетрудовых доходов. Если бы вояки сначала разговорили не майора, а Ирсайкину, кормил бы сейчас опарышей в какой-нибудь яме не он, а я. Да, Никитин меня любил не шибко, но он и знал про меня немного. К счастью. А вот мадам Ирсайкина…. Если бы только черносотенцы-чернореченцы прознали от старой курвы о тех трофеях, которые я у неё забрал, живым бы я сейчас не был. Тут уже без вариантов! От этой мысли по моей спине пробежали виртуальные насекомые. Вполне ощутимо топоча копытами и вызывая обильное выделение холодного пота.

Аккуратно выглянув в приоткрытую калитку гаража и не заметив ничего подозрительного, я замкнул ворота на оба хитрых замка. А потом без дурацких шпионских закидонов походкой честного обывателя зашагал мимо куста сирени и помойки в сторону арки. Двор мне удалось покинуть, не встретившись ни с кем. Опять повезло…

Глава 11

Навернув профилактическую петлю и поплутав вокруг домов, я за своей спиной ничего не обнаружил. После чего решил дальше не мудрить, махнул рукой на конспирацию и пошел к оставленной на проспекте машине. Разум, как и весь накопленный прежний опыт, настоятельно подсказывали, что, если бы за гаражом с пленными вояками кто-то приглядывал, то меня давно бы уже приняли правоохранительные коллеги. И неважно, из нашего бы они оказались ведомства или из соседнего голубого. Реализовались бы они обязательно и на свободе уж точно меня не оставили.

Как бы там оно ни было, но объективная реальность сейчас такова, что мои игрища с зарвавшимися армеутами, это мои и только мои внеслужебные половые трудности. Сугубо личные. Решение которых, безусловно, является для меня делом жизненно важным. Но это важное дело ни в коей мере не освобождает меня от обязательного и каждодневного служения родине. Другими словами, не освобождает от исполнения моих штатных обязанностей следователя Октябрьского РОВД. Прокатившись по проспекту пару кварталов, я остановился напротив первой же замеченной телефонной будки. Дабы протелефонировать руководству и узнать, какова обстановка в следственном отделении горрайоргана внутренних дел. К которому я пока еще имею самое прямое и непосредственное отношение.

— Тебя где черти носят? Ты же мне обещал, что через два часа будешь на месте! — раздраженным голосом Лидии Андреевны провизжала мне мембрана из черной эбонитовой трубки, — Ты в здании? Где ты? — не желая переходить на более доброжелательные интонации, продолжила допытываться Зуева о моём местонахождении.

Пришлось снова врать и