Месть человеческая – Том I. - Алексей Фокович Фоков

— Что скажет моя супруга? — я обратился официально к Ладе, как подобает вести себя на семейном совете.

Лада стержень семьи, на её плечи легли испытания последних лет, будь на её месте простолюдинка, полились бы сопли, мольбы и угрозы всё в пересмешку:

«— Так мужа! Я по горло сыта лагерями, и ни на какой каторге ноги моей не будет. Ты мужик или нет! В конце концов, я что с детьми, не заслужила спокойной жизни! Почему мы бы стали жить как нищеброды! Прятаться и пытаться начать с лаборантов, и постоянно бояться, что нас опознают и на этот раз точно казнят, это тоже не по мне, ты что будешь всю жизнь дочек от всех прятать или что к каждой охрану приставить, чтобы что лишнего не сболтнули? Ты, в конце концов, мужик сделай что-нибудь!».

Вместо всего этого жена тихим голосом, соблюдая достоинство супруги Главы Ветви, высказалась:

— Сдаваться бесполезно, после нашего побега, может, нас и не казнят, но точно не выпустят с Нью-Тасмании в таких мирах, жизнь свободного ненамного отличается от жизни заключённого. — она высвободила руку из моей и встала с дивана.

— Покровительство клана принимать не стоит, Клана нет, и он не защитит нас, мы станем бродягами. Это неподходящая обстановка для взросления девочек.

Прямая спина, тихий, но твёрдый голос. Порода Орандж, чувствуется в моей женщине, за это её и люблю.

Серый хотел оспорить её высказывание, но я жестом остановил его.

— Бежать к Соседям — не лучшее решение, осколки Греев отступили к Ксеносам, и там укрылась. Сектора, в которых Ксеносы дозволили жить человечеству, взяты под контроль Греями. Мы уклонились от участия в Войне, и нам не стоит надеяться на добрую встречу. Я не хочу, чтоб мои девочки спиной ощущали презрение, к полукровкам, рождённых от матери Орендж. — Лада говорила на высоком штиле, тщательно подбирая слова. Руки бестрепетно покоились на груди.

Серый молчал, не пытаясь отрицать очевидного.

Теперь главное, как Посланец Клана примет ответ, в котором я лично не сомневаюсь.

Для меня всё это давно уже решено. Всё это, что здесь происходит пародия на Совет Ветви.

И не пародия одновременно.

Нет беломраморных стен в нашем Поместье, и серого гранита колон, нет нашего символа ветви, вышитого на шёлке, развивающегося под искусственным ветерком за креслом-троном Деда.

Да и самого Деда нет.

Ничего нет.

Нас двое, три заплаканных девчонки за стенкой, и пацан-курсант в училище на другой планете.

Это всё!

Но мы соблюли все традиции, как будто снова вся Ветвь собралась на Совет, и мы все расселись в вычурных креслах из арнхольского дуба, настолько тяжёлого и прочного, что только мужчины брались его двигать по просьбе дам.

В детстве мои кузены и кузины рассказывали, что дуб не возьмёт выстрел из орудия «Разрушитель», и я верил, что обивка сгорит, а потом, на уцелевшее дерево, руки мастеров краснодеревщиков, снова натянут ткань.

Я ошибался, но не ошибался в том, что обычай превыше нас!

Все традиции соблюдены, а значит, мы остались в душе Греями, и нас Греи не тронут, каково бы ни было решение Ветви.

— Я Лада Грейстоун, урождённая Лада Вячеславовна Смирнова-Орендж из Клана Орендж, предлагаю принять покровительство Клана Орендж, и этим прекратить вражду Клана Грей и Клана Орендж!

Она всё сказала и села рядом.

Ночью под одеялом, вдвоём после секса, именно после, а не до, а иначе получилась постельная конференция вместо секса, я рассказал супруге про проверяющую из её родного Клана, и что мне снова оказали великую честь произвести Оплодотворение, они не держат на нас зла и не будут мстить, и что Орендж признаёт нашу семью своей частью, и берёт под покровительство.

Потом пошли слёзы счастья, и покаяния, и радости.

Слёзы счастья, что Клан снова простёр над нами свою длань защищающую.

Слёзы покаяния, что тяжёлый камень вины скатился с её души. Вины, что она замужем за Греем, которые почти вырезали её родной Клан.

Слёзы радости, что может оплатить мужу добром за добром. Всем Клановичам, женатых на девушках из других кланов, приказали, казнить, или арестовать жён в доказательства верности Клану.

Я отказался и выбрал сдачу. Уже много позже, в лагере, когда мы все спали в нашей комнатке, она мне призналась, что узнала о Воле Клана, и готовилась. Страшно умирать, от руки собственного мужа, но убежать ещё страшнее за измену матери, отвечают дети, и что она осталась лучше всех, зная меня. Моя женщина, в душе не верила, что я способен убить родного человека, кто бы ни приказал.

— Я выступаю против вашего мнения, вы своей семьёй ослабите наш Клан и усилите бывший Свой! Великие карают за дезертирства Греев в чужие Кланы. Если вы так поступите, я честно предупреждаю вас о катастрофических последствиях, которые ожидают! — Серый взялся пугать мою супругу.

Я медленно встал. Объявляю воль Ветви.

— Я Тит Грейстоун четвёртая ветвь клана Греев. Объявляю волю Ветви.

— Мы принимаем покровительство Клана Орендж и завершаем вражду наших Кланов. Нас осталось слишком мало, чтобы лить кровь.

Я ожидал угроз, но получил только умудрённый взгляд из-за очков.

Серый человек, не стал спорить, его бесцветный голос, не наполнился красками гнева, наоборот, он стал ещё более тягуче-бесцветным.

— Великие Греи, дали мне инструкции и для такого случая. Выживание Ветви — первоочередная цель. Если ваша Ветвь выскажет желания, добровольно отправиться в Клан Орендж, Великие Греи, уполномочивают, вам передать предложение о мире с нашим Кланом, и вы будете считаться заложниками чистоты намерений нашего Клана. Мне категорически запрещено, вас склонять к Выбору столь высокого служения. Я рад, что Великие не ошиблись в вас.

Серый человек, встал и поклонился в пояс.

Поклон? Выходит, столь сложное задание доверили Раскланеному?

Тяжёлые времена наступили! Клан понёс страшные потери, важные задания доверяют не старшим по крови, а преданнейшим из низов.

Упадок выявляет силу и верность. Почти простолюдины получили шанс службой подняться высоко в клановой иерархии, и занять достойное место.

Но мне очень не понравился, его взгляд на Ладу исподлобья. Нехороший взгляд тяжёлый, так не смотрят на девичьи ножки и шейки, в нём нет вожделенья к женщине, даже такой красивой, как моя, так гиены примеряются рвать сухожилия, чтобы жертва не сбежала, а потом у лежащей, перегрызают шею, захлёбываясь в крови.

—