Ополченцы - Алексей Дягилев

пехотой, при поддержке танков, так как оттуда раздавалась как частая ружейно-пулемётная стрельба, так и выстрелы из танковых пушек. А дальше мне уже было не до того, так как из деревни в нашу сторону двинулась колонна танков, судя по внешнему виду, наши старые знакомые — «чехи». А вот тут возникла дилемма, или стрелять бронебойными прямо сейчас, или подпустить поближе, и ударить шрапнелью поставленной на удар. Всё-таки я не поленился, и между делом проверил боеукладку. Из двенадцати осколочных, шесть оказались шрапнелями, а шесть фугасными, ну и пять бронебойных, как говорил Витёк. Всё. Решено. Бью сначала шрапнелями, а потом посмотрим. Стрелять на полтора километра, по движущейся цели, не факт что попадёшь, плюс дождь, ветер и другие неблагоприятные климатические условия, а с пятисот метров, шестикилограммовой чушкой, со скоростью 600 м/с, да по заклёпистой чавке, думаю, мало не покажется.

— Витя, заряжай шрапнелью, и ставь на удар — пока можно спокойно разговаривать, командую я. — И будешь этой шрапнелью и заряжать, пока я не скажу, или не покажу другой тип снаряда.

— Понял, — отвечает танкист.

— Снаряд! — Лязгает затвор, и я приникаю к прицелу, следя за целью. Немецкие «чехи» не спеша ковыляют по дороге, как утки, переваливаясь с боку на бок. Хотя назвать это направление дорогой, язык не поворачивается, особенно после того, как там прошёл батальон Т-34. Ну не совсем батальон, а три оставшихся от него танка, в одном из которых я и сижу. И на данный момент это всё, что здесь осталось от 17-й танковой бригады. Фрицы едут как-то замысловато, сначала повернули налево и поехали к дальнему сосновому лесу, а потом отвернули вправо, и покатили к берёзовой роще, она же ориентир номер раз.

— Чего это они галсами идут, ветер что ли ловят? — Спрашиваю я у танкиста.

— Не понял, какими галстуками?

— Ну, виляют как проститутка бёдрами.

— А… Так это они овраг объезжали, а потом ещё ручей, — дошло наконец до Витьки, — мы сами вчера ночью чуть не свалились, хорошо что с открытыми люками ехали, а то бы навернулись. Ручей то для наших танков ерунда, а вот овраг глубокий, да и откосы крутые.

— Ясно. — Танки как раз повернули ко мне левым бортом и выстроились друг за другом, представляя идеальную мишень, да и дистанция уже позволяла. Так что держу в прицеле крайний в колонне панцер и, взяв упреждение, нажимаю на спуск. Шрапнель влипает в подбашенную коробку точно по центру танка и, проломив пятнадцатимиллиметровую преграду, взрывается внутри. Не хотел бы я быть на месте того фарша, который раньше был экипажем. Но рефлексировать некогда, продолжим.

— Снаряд! — Перекрикиваю я звон в ушах. У нас максимум пара выстрелов, потом нас заметят. Навожу орудие левее, и после лязга затвора, сразу стреляю. Второй готов, этому прилетело в двигатель. После того как третий танк остался без башни, начинает прилетать и по нам. Оказывается, хреново сидеть в железной бочке, когда по ней долбят колотушками. Так что четвёртый танк я подбил, израсходовав на него два снаряда. Первый прошёл выше, и улетел за молоком, куда-то в сторону деревни. А вот второй, угодил прямо в лоб корпуса и взорвался на броне. Что стало с экипажем, я не знаю, но сам танк больше не двигался, и признаков жизни не проявлял. Пока я разбирался с четвёртым, пятый пропал из виду, по крайней мере, в прицеле я его увидеть не смог. И куда он делся, не под землю же провалился? Пытаюсь разглядеть хоть что-то в танковую панораму, но тоже ни черта не вижу. Так как стрелять по нам прекратили, то открываю люк и высовываюсь из башни, осмотреться, а заодно и отдышаться. Свежий лесной воздух ударяет в голову не хуже нашатырного спирта, и это всего после пяти выстрелов. Боюсь представить, что будет после десяти и больше. Сначала смотрю невооружённым глазом, потом достаю бинокль, и уже в цейсовскую оптику сектор за сектором оглядываю местность. Четыре панцера стоят там же, где я их и достал, а вот пятый… Ни в роще, ни в реке, и нигде больше его не видно. Да-а, ситуация. Был танк, да сплыл.

Ситуацию разрешил дядя Фёдор, который нарисовался как лист перед травой.

— Ты чего там потерял, командир? — весело спросил он.

— Танк. Было пять, осталось четыре. Где ещё один?

— А он того.

— Чего, того?

— Провалился.

— Куда ещё нахрен провалился.

— Ну, ехал задом и куда-то заехал.

В общем, из дальнейшего рассказа Феди выяснилось, что больше всех не повезло, или повезло, едущему впереди танку. Он видимо решил придержаться концепции, что танки с танками не воюют и, отстреливаясь, начал по рачьи пятиться назад, но видимо со страху забыл про овраг, и влетел в него кормой, а может и не забыл, и решил там укрыться. Вот и укрылся, только не факт, что он оттуда выберется, да и экипажу наверняка поплохело. Живых фрицев нигде не видно, так что спускаюсь на землю и, закурив, обхожу тридцатьчетвёрку по кругу. Свежие царапины на броне есть, но видимо все снаряды ушли в рикошет, танк стоял хоть и кормой к противнику, но башня была развёрнута лобовой бронёй, ну и немцы ближе чем на пятьсот метров не подошли, так что можно сказать обделались лёгким испугом, посмотрим что будет дальше.

Стрельба на левом фланге всё ещё шла, но условного знака ракетами, типа «всё пропало, гипс снимают, клиент уезжает», Ванька не подавал, значит, пока справляются своими силами. Кстати о сигналах.

— Витёк. — Зову я танкиста, выбрасывающего пустые гильзы от снарядов.

— Я.

— Возьми ракетницу и запули две зелёных ракеты в зенит.

— Понял. — Насчёт сигналов ракетами, мы с лейтенантом уговорились ещё «на берегу», точнее на КНП, перед нашей командировкой сюда, но так как ракетница была только одна, то и связь была соответственно односторонняя. Ну а с появлением второго сигнального пистолета, я давал понять, что теперь я тоже на связи. Например, этот сигнал означал, «всё в порядке, атаку отбили; чего и вам желаем, шлите письма, пишите телеграммы…», ну и далее по тексту, кто там чего себе нафантазирует. Был ещё сигнал «полдер» — это две красных, ну и другие нецензурные комбинации. Типа «муйня», «выхухоль» и «писец». Пока «шутцепанцерманы» не опомнились, иду проверить и подбодрить своих подопечных. Начинаю с левого фланга, но тут наоборот,