Ополченцы - Алексей Дягилев

Малыш да Марья, так что отдав Емеле часы, со спокойной совестью засыпаю. Чего они там накараулят мне по барабану, лишь бы вовремя разбудили. Главный наш караульщик это Филька (помесь овчарки с волком), который сейчас бегает по двору. Правда, повстречав этого Филю на лесной тропинке, можно обделаться не только легким, но и тяжёлым испугом, так что с таким защитником, хозяйка никого и не боялась. А нас она увидела в окно ещё на лугу, когда по сумеркам мы пробирались в деревню, вот на всякий случай и закрыла пса в сарае.

С выходом мы задержались. Нет, разбудили нас вовремя, да и нищему собраться — только подпоясаться. А вот когда мы вышли со двора, то тут и обнаружили процессию, подходящую к селу. Мы встретились с остатками своей батареи, или теперь уже взвода, во главе с лейтенантом. Голова у Ваньки была перевязана, да и пешком он не шёл, а ехал на передке рядом с ездовым. Объяснив командиру в двух словах свою задумку, и сказав, что мы пошли на разведку, я, передав с рук на руки Манюне одновзводников, со своей шайкой-лейкой продолжил начатое.

— Федя, ты хоть найдёшь в такой темени ящик с бутылками? — спрашиваю я бойца.

— Ну, если танк найдём, то и ящик тоже.

— Тогда ладно, главное чтобы фрицы свой танк никуда не утащили, а то все наши планы прахом пойдут. — Тридцатьчетвёрку мы нашли, дядя Фёдор выкопал также и ящик с «зажигалками», но на этом наши успехи по «добыче полезных ископаемых» закончились. В ходе дальнейшего лазанья по опушке выяснилось, что немцы на этом берегу побывали, и всё оружие забрали с собой, даже побитое. Конечно, если заняться раскопками по окопам, то кое-что можно было и нарыть, но лишнего времени не было, да и смысла в этом я не видел. Фрицы оставаться в лесу, на этой стороне реки побоялись, да и зачем им это, когда в полутора километрах отсюда находится деревня с тёплыми печками. Самые невезучие, правда, остались охранять брод и подбитый на нём танк, только охранники ещё не знают, как им «повезло». Я приготовил пяток бутылок с горючей смесью, а Емеля десяток колотушек, с надетыми на них осколочными рубашками. Гансы совсем расслабились и, разведя костёр прямо на берегу, греются возле огня. Вот они и являются основной мишенью Малыша, так как находятся в пятидесяти метрах. Моя цель поближе, метрах в двадцати пяти, но и побольше, так что думаю, не промахнусь. Прикрывают нас дядя Фёдор из самозарядки и «Гуслик» из автомата. Немцы ракетами не увлекаются, но нам пока и отсветов от костра хватает, а скоро тут будет ещё светлее. Расходимся в стороны и начинаем, — Малыш первым, я за ним. После разрыва гранаты, разметавшей костёр, кидаю свою бутылку в танк, потом ещё одну и ещё. Мне кажется, что я даже слышу звон разбитого стекла, и после того как разгорается огонь, оставшимися стеклянными гранатами, стараюсь попасть в корму ближе к двигателю, чтобы танк уже точно никто не смог отремонтировать.

В конце концов, у немцев нашёлся какой-то «гений», который запулил в ночное небо осветительную ракету на парашюте, тем самым только усугубив бедственное положение своих камрадов. Теперь мечущихся по берегу фрицев, стало видно как на ладони, так что оставшиеся «толкушки», Малыш метал уже по хорошо видимым целям. Мы расположились на опушке, и звуков, а также вспышек от выстрелов с нашей стороны, никто не видел и не слышал. А предположить, что кто-то может докинуть гранаты на расстояние 50–60 метров, немцы и думать не могли. Наше прикрытие, тоже никак себя не проявило, так как прикрывать нас, было не от кого, поэтому так же тихонько, как и пришли, мы сваливаем. Пару растяжек на лесной дороге мы всё же поставили, только уже на самом выходе из леска, чисто на всякий случай, вместо сигналки. Мало ли какому-нибудь гансику взбредёт в голову, прогуляться ночью, вот мы и услышим. Сами же берём ноги в руки и сваливаем в деревню.

Немцы опомнились достаточно быстро, когда мы уже подходили к Павловке, палить во все стороны из стрелкового оружия они перестали, зато их артиллерия стала садить по лесу, видимо пытаясь, нащупать «наши миномёты». Но основной «миномёт» с позывным «Малыш» шёл впереди меня, поэтому на этот обстрел нам было плевать. Зато благодаря этой стрельбе, я выяснил, что пушки находятся уже в другом месте, а не там, где были днём. Так что наши планы придётся менять, тем более канонада слышалась не только на севере, но и на северо-востоке, а это уже почти в нашем тылу.

Когда мы пришли в Павловку, то там уже все были готовы. Тот переполох, что мы устроили на переправе, а так же немецкий артобстрел, поднял всех на ноги. Мы отсутствовали около часа, так что бойцы в деревне успели только поесть и слегка передохнуть. А в наличии нас теперь было, если ещё подсчитать танкиста, Марью и собаку — тринадцать штыков, или клыков. От всего личного состава батареи осталось десять человек и одна запряжка с зарядным ящиком. Махры вообще выжило не больше одной трети, причём вместе с ранеными, а так как свою задачу отряд выполнил, а больше никаких приказаний нам не поступало, то Иван и отправил всех пехотинцев с ранеными в тыл, на соединение с дивизией. Тем более, на теперь уже бывшие наши позиции, с юго-запада отошли подразделения 5-й ДНО, но видимо задерживаться там они не собирались, просто ждали, когда подтянутся и соберутся отставшие. Лейтенант, не поверив слухам о нашей преждевременной смерти, решил выяснить. Что же с нами случилось на самом деле? Поэтому, с оставшимися батарейцами, он и отправился на поиски. Про распространителя слухов мне рассказал Кешка, пока мы, перекуривая, ждали, когда взводный даст команду на выход.

— Прибегает значит от вас этот паникёр (голова обвязана, кровь на рукаве) и орёт. — Товарищ лейтенант, всё пропало, танк спалили, всех наших убили, я один только чудом живой остался… — Ванька ему сперва не поверил, а когда над лесом поднялся чёрный дым, и с вашей стороны перестали стрелять, видимо подумал что всё плохо, тем более сигнал ракетами вы не дали…

— Нечем было давать, ракетница в танке осталась. — Вставляю я свои пять копеек.

— Ну, я и говорю, что не поверил, а этот Недрищев опять за своё. — Всех убили, никого не осталось… Так мы от него ничего