Присяга фортуны - К. Дж. Саттон

Снег.

Он безмятежно кружил в воздухе, будто в мире не существовало зла. Я оказалась на жилой улице, и сквозь деревья виднелись звезды. Фонари отбрасывали мягкий свет. Дома были небольшими, а светящиеся окна создавали ощущение гостеприимства. Снег хрустел под моими ботинками. Я оглядывалась, замечая сцены и образы. Фейри в современной одежде были повсюду. Они сидели вокруг рождественских елок и накрытых столов. Я пыталась отыскать хотя бы намек на жестокость, но ничего не обнаружила. Только невероятное чувство удовлетворения и спокойствия. Вот чего Коллиф желал для своего народа? Мне хотелось смеяться над его глупостью. Но я не могла.

Коллиф вел меня дальше. Дорога закончилась, приведя в еще более прекрасные места, населенные фейри. Они танцевали на свадьбах. Лежали на пляжах. Взбирались на горы. И все это время не пользовались чарами. Никакого напряжения между представителями разных рас, никакого страха. Все жили в мире друг с другом.

Но у меня был доступ не только к прекрасным мечтам.

Я заметила рябь в воздухе. Нечто на задворках сознания Коллифа влияло на все остальное, и я инстинктивно потянулась туда. И добралась до этого странного волнения. От него веяло старостью и изношенностью, будто от фотографии, которую множество раз передавали из рук в руки. Воспоминание.

Коллиф сопротивлялся, пытаясь спрятать эту часть своего прошлого, но какой смысл пытаться запереть дверь, когда кто-то уже вошел? Я просунула руку в разлом. Коллиф запаниковал, земля дрогнула. В отдалении загремел гром. Я почувствовала, как супруг пытается вытолкнуть меня, изгнать из своего разума. «Поздно», – подумала с жестоким удовольствием. С улыбкой шагнула внутрь.

– Нет! – раздался с небес голос Коллифа. Он следовал за мной.

Моя нога коснулась чего-то мягкого. Ковер. Я выбралась из разлома в сознании Коллифа, оставляя мечты позади и погружаясь в реальность. Щель в стене немедленно затянулась. Я выпрямилась и огляделась в поисках того, что Коллиф отчаянно пытался скрыть. Глаза постепенно привыкли к резкой смене освещения. Здесь стояла почти оглушающая тишина.

Мое внимание привлекла женщина. Она лежала на огромной кровати, и обнаженная грудь выглядывала из-под бархатных простыней. У нее были спутанные рыжие волосы и лукавая улыбка. О, как же Коллиф любил ее. Это ощущение витало в воздухе, как аромат духов. Коллиф лежал рядом с ней, тоже обнаженный, глядя на нее с нежностью.

Как и фейри на пикнике, они не знали о моем присутствии, полностью поглощенные друг другом. Глядя на них, я ощутила укол неприятного чувства. Ее имя сорвалось с губ Коллифа, будто песня.

– Виесса…

Но как только она приоткрыла прелестные губы, чтобы ответить, неведомая сила ударила меня в грудь. Воздух с хрипом вырвался из моих легких, и меня отбросило назад.

Я врезалась в стену и погрузилась в темноту.

9

Я распахнула глаза.

Вздохнув, резко села. Поначалу не могла понять, где нахожусь, запертая в ловушке между черной бездной и своей камерой. Затем увидела ровный свет фонаря, принесенного Зарой. Сконцентрировавшись на нем, превратила маленький огонек в якорь, удерживающий меня в реальности. Видимо, у такого глубокого погружения в чужой разум имелись последствия – мое сердце колотилось.

Я смутно ощутила присутствие Коллифа. Он стоял возле меня на коленях, его голос дрожал, когда он произнес:

– Полагаю, я это заслужил.

Боль не уходила. Я прикрыла глаза, опасаясь, что меня стошнит.

– Просто скажи, зачем ты здесь.

Он молчал. В крошечной камере повисла тишина. Мне хотелось посмотреть в лицо Коллифу, и я решилась открыть глаза. Он смотрел прямо перед собой, в глубокой задумчивости крутя на пальце то странное кольцо. Мое терпение постепенно истощалось, и я готова была сорваться, когда он вдруг заговорил:

– Хотел бы представить тебя своему народу. На сей раз на наших условиях.

Помедлив, я хмыкнула.

– Они никогда меня не примут. Я же не фейри.

– Нет, – согласился Коллиф, глядя мне в глаза. Его радужки во мраке казались черными. – Не фейри. Но ты – Павшая.

Я молчала. Непросто говорить, когда ноет все тело. Будь здесь Оливер, он бы убеждал меня согласиться. Сыграть роль. Играть желанием Коллифа. Но что насчет моих желаний? Теперь я стремилась освободить не Деймона… а лишь себя. Вздрогнула, пытаясь отогнать эту мысль. Грубые камни стены царапнули спину. Я думала, что привыкла к боли, но очередная волна смела меня. Я почти потеряла сознание, и последние силы оставили меня.

– Ладно. Как хочешь. Только прошу… выпусти, – прошептала я. Мой голос сорвался. Никогда не чувствовала себя настолько слабой. Коллиф появился в поле моего зрения. Не говоря ни слова, он поднял меня на руки. Его прикосновения были мягкими и осторожными, но задевали отметины от кнута. Я застонала. Мой голос эхом отдавался от стен. Зрение застили цветные пятна, все смешалось. Я то теряла сознание, то приходила в себя, пока Коллиф шел по коридору и поднимался по лестнице.

– Нет, погоди. Освободи остальных, – попыталась сказать я. Но ни звука не вырвалось из моего рта.

Проходили минуты – или часы, понять было невозможно. Заскрипели дверные петли. Звук разбудил меня, и я разлепила тяжелые веки. Мы находились в спальне. Кровать с балдахином занимала большую часть пространства. Пол устилали вышитые ковры. Тут была и сделанная людьми мебель: шкаф, стол. На каждой поверхности стояли светильники, создавая уютную атмосферу.

В стене виднелся дверной проем, ведущий в соседнюю комнату. Мы прошли мимо него, и я успела заметить книжные полки и даже название на одном из корешков: «И никого не стало». Значит, Коллиф – поклонник Агаты Кристи.

«Неожиданно для короля фейри», – мрачно подумала я.

Потом мысли пропали.

Остался лишь радостно потрескивающий камин.

Меня охватило спокойствие.

– Олли? – прохрипела я. Он не ответил. Я не рискнула ни сесть, ни повернуть голову. Мне хватило боли. Шли секунды, но слышалось только потрескивание и шипение огня. Улыбка сползла с моего лица, я нахмурилась. Дело даже не в том, что Оливер до сих пор не появился – в самом сне что-то было неправильно. Он казался холодным и незнакомым. Совсем не похожим на то, что создавал для нас Оливер.

«Это не сон», – осознала я.

Видимо, уснула так крепко, что даже лучший друг не смог до меня достучаться. Постепенно я начала понимать. Желудок ныл, а кровать подо мной казалась незнакомой. От красных простыней исходил едва ощутимый мужской запах. На моем лице больше не ощущалось краски