Системный Творец II - Александр Сорокин

славу, значительно проредив ее, но побегов все равно оставалось достаточно много. Их нужно было уничтожить. Полностью. Изолировать тварь, лишить ее подпитки. Может быть, тогда ее регенерация замедлится, щупальца станут вялыми, и я найду брешь.

Но как? Руками это не сделать. Один неверный шаг и я снова окажусь заражен, а Мимио, мой верный друг, едва теплился, он не сможет меня очистить. Нужно было ждать, пока он восстановит силы, а время работало против меня.

Взгляд снова скользнул по системному предупреждению. «Стадия: Пробуждение». Что будет, когда «Пробуждение» закончится? Дерево окончательно оживет? Начнет в промышленных масштабах генерировать монстров? Или его корневая сеть, о которой говорила Система, активируется и начнет заражать воду, землю, воздух, превращая весь район в подобие этого ада?

Мысль о том, что я прячу такую мину под городом, заставляла желудок сжиматься в тугой, болезненный узел. Это была непозволительная роскошь — рисковать тысячами жизней ради своей тайны, и призрачного шанса заполучить уникальный ресурс.

Сказать Аррасу. Мысль прозвучала в голове четко и неумолимо, как удар колокола. Его отряд «Коготь» с легкостью разберется с этой проблемой. Одним махом. Без лишнего риска.

Но в ответ на эту логичную, разумную мысль, где-то в самых потаенных глубинах моей души, забил в набат другой колокол — маленький, тихий, но невероятно настойчивый. Тревожный. Панический. Он не аргументировал, не приводил доводов. Он просто вопил: «НЕТ!». Это было глубже сознания, почти на уровне инстинкта. Как запах дыма для спящего зверя. Идти к Аррасу было плохой идеей. Очень плохой. Возможно, смертельной.

Почему? Я не знал. Может, его ледяная, безразличная жестокость, с которой он уничтожил мой амулет? Может, тот самый, животный ужас, что исходил от него и его людей — хищников, смотрящих на мир как на свою законную добычу? Или что-то иное, что моя Система уловила, но не смогла перевести на язык слов? Неважно. Пока что я решил прислушаться к этому внутреннему голосу. Он уже не раз спасал мне жизнь своим «Боевым Чутьем». Значит, и сейчас ему можно было довериться.

Получается, я оставался один на один с этой проблемой, а время тикало.

Взгляд снова упал на строку системного уведомления. «Корневая сеть. Находится в симбиотической связи с подземными корневыми системами…» Корневая сеть. Подземные системы. Мысль зацепилась за это. Если у этого дерева есть корни, и они связаны с какой-то сетью… то где она? Здесь, в этом зале, я видел только ствол, вросший в разлом. Но корни должны уходить глубже. Насколько глубже?

Сердце забилось чаще уже не от страха, а от азарта исследователя. А что, если где-то здесь был спуск ниже, на второй уровень? Такое вполне могло быть. Эти тоннели были древними и основательными.

Я последний раз бросил взгляд на дерево: его щупальца все так же лениво извивались, будто гипнотизируя саму пустоту. Оно не обращало на меня внимания, считая, видимо, неопасным, или просто выжидало.

Развернувшись, я направился не к выходу, а вглубь зала, к проходу, что вел дальше. От него отходило еще несколько ответвлений, темных и неисследованных. Я выбрал самое широкое и двинулся по нему, зажигая новый факел.

Последующие несколько часов слились в одно монотонное, изматывающее полотно. Я брел по лабиринту полуразрушенных коридоров, заваленных камнями и вековой пылью. Воздух был спертым и затхлым, но той сладковатой гнили, что исходила от дерева, здесь уже не было. Только пыль, сырость и тишина — такая густая, что было слышно биение собственного сердца.

«Боевое Чутье» было постоянно настороже, но предупреждало лишь о редких одиночных угрозах. Я дважды натыкался на Зараженных землекопов — одиноких, тощих, агрессивных крыс. Они бросались на свет факела с пронзительным визгом, но я уже приноровился в борьбе с ними. Достаточно было двух точных ударов топором — и трупы летели в инвентарь, пополняя мою мрачную коллекцию. «Тушка зараженной крысы ×14», — мелькнуло уведомление.

Но их присутствие здесь, так далеко от зала с травой, вызывало тревогу. Что они здесь делали? Искали новую пищу? Или… разведывали пути на поверхность? Мысль была неприятной.

Я шел, внимательно вглядываясь в стены и пол, ища хоть какой-то намек на спуск вниз: провал, люк, засыпанную лестницу. Я нашел несколько подъемов — узких, крутых каменных лестниц, уходящих вверх. По всей видимости, они когда-то вели в город, но все были наглухо, на совесть замурованы массивными каменными блоками.

В итоге я не нашел ничего: ни щели, ни лазейки, ни намека на то, где можно было спуститься глубже. Разочарование начало медленно, но верно подтачивать мой первоначальный энтузиазм. Корневая сеть, если она и существовала, была надежно скрыта от меня.

Параллельно с поисками спуска я не забывал и о первоначальной цели своего похода — найти причину, по которой ушла вода. Я структурировал каждую трещину в стенах, каждую каплю влаги на камнях, каждое изменение в направлении тоннелей. Искал признаки обвала, проседания грунта, новых подземных русел — чего угодно!

Но тщетно. Катакомбы были сухими, как порох, ни малейшего намека на воду или на то, что ее здесь когда-то было в избытке. Таинственное исчезновение воды оставалось загадкой. Моя теория о связи с этими тоннелями трещала по швам. Возможно, Агата была права, и вода ушла из-за банального смещения подземных пластов, или причина была еще глубже, буквально, чем я мог предположить.

Час за часом надежда таяла, уступая место усталости и раздражению. Ноги ныли, спина затекла от постоянной готовности к атаке, а в глазах от напряжения и мерцающего света факела плавали темные пятна.

В конце концов, я уперся в тупик — обвалившийся свод, заваленный грудами битого камня. Дальше пути не было. Я обернулся, окинув взглядом длинный, темный коридор, по которому только что прошел. Одна пустота и пыль.

Сжав зубы от досады, я побрел обратно к залу с деревом. Мне нужно было провести рекогносцировку перед уходом: возможно, я что-то упустил. Я снова стоял на пороге зала, наблюдая за медленным, гипнотическим танцем ветвей. Чудовище по-прежнему пребывало в состоянии спящей угрозы. Я чувствовал его псионическое давление — тупую, давящую головную боль где-то в глубине черепа. Но теперь, зная, откуда растут ноги, мне было немного легче противостоять. Это был просто фоновый шум, опасный, но пока управляемый.

— Ну что, сиди тут. — проворчал я, сжимая рукоять топора. — Скоро мы с тобой разберемся. Обязательно разберемся.

Я состроил ему устрашающую гримасу и погрозил кулаком. Дерево, разумеется, не отреагировало. Его безразличие было почти оскорбительным.

С этими чувствами — смесью гнева, решимости и горького разочарования — я наконец