Темный феникс. Возрожденный. Том 2 - Фёдор Бойков

— Ваше сиятельство… — начал было Сорокин, но замолчал на полуслове. — Есть у нас верёвка. Только мы же не одни в очаге, там ещё двое участников испытания где-то.

— Я быстро, — сказал я, одобрительно глядя на то, как гвардейцы разматывают моток прочного шнура толщиной с палец. — Дайте мне пятнадцать минут, потом вытаскивайте.

Через несколько минут меня обмотали шнуром, завязали сложные узлы и распределили концы между четырьмя бойцами. Не обращая внимания на недовольные взгляды, я сделал несколько шагов назад и с разбегу прыгнул в сторону зыбучих песков.

Меня тут же начало медленно затягивать вниз. Сначала погрузились ноги по колено, потом по бедро. А затем произошёл рывок, и я погрузился по грудь.

Я успел сделать глубокий вдох, прежде чем меня засосало с головой. Толща песка давила на тело со всех сторон. Песок сразу же забился в уши и нос, проник под доспехи и заскользил по шее.

Самое главное сейчас — не паниковать, не пытаться вырваться и не делать резких движений. Я контролировал каждый сантиметр своего тела, всё больше погружающегося в недра московского очага.

Ощущение близкой разгадки, зудящее под кожей, стало почти невыносимым. Ещё чуть-чуть, и я прикоснусь к чему-то очень важному. И плевать, что задерживать дыхание больше не было сил и что лёгкие горели от отчаянного желания сделать жадный вдох.

Песок сжал грудную клетку, выжимая последний глоток воздуха. В ушах зазвенело от нарастающей гипоксии. Я судорожно сглотнул, чувствуя, как песок скрипит на зубах. Ещё несколько секунд, и я потеряю сознание.

И вот, в тот самый миг, когда я решил, что соваться в зыбучие пески было не лучшей идеей, моё тело ощутило пустоту и начало падать в неизвестность, а я наконец смог дышать. Я хватал ртом воздух, которым никак не мог надышаться, и пытался рассмотреть, что находится подо мной.

Резкий рывок оборвал моё падение. Мои пятнадцать минут закончились, и гвардейцы принялись вытаскивать меня наверх. Я несколько раз дёрнул за шнур, но из-за расстояния и под давлением песка никто не заметил моих усилий. Напоследок я решил хотя бы беглым взглядом посмотреть, куда я падал.

Пустота под очагом действительно была заполнена машинами, домами и иссохшими телами попавших в зыбучие пески людей. Словно весь город опустился на пару уровней под землю и застыл вне времени. Мне показалось, что даже стёкла на окнах домов остались целыми, но возможно это из-за того, что я был далеко.

Взор тьмы не показал мне живых в радиусе сотни метров, да я и не рассчитывал, что кто-то может выжить здесь. И всё же, это место не могло появиться само по себе. Не бывает такого, когда без магии сохраняются стены и крыши спустя сотни лет. Как и не бывает случайных разломов реальности, через которые в мир попадают чудовища.

Эдвард говорил, что в этом мире был Вестник Тьмы, после появления которого случились первые прорывы монстров. Если его слова правдивы, то он точно был здесь, в Москве, и мог попробовать слиться с зарождающимся Сердцем Феникса.

Это бы всё объяснило, ведь выброс от неудачного слияния действительно мог уничтожить город. Ну или погрузить его под землю, а потом напитать магический фон тьмой под завязку, отчего в мир хлынули орды порождений бездны, бывшие когда-то обычными животными.

Неужели катастрофа, унёсшая сотни жизней, началась с одной ошибки. С попытки получить силу, к которой кто-то оказался не готов. И теперь я следую по его стопам, но знаний у меня на порядок больше.

И только когда меня ударило спиной о толщу песка надо мной, я вспомнил, что хотел избавиться от Вместилища Боли в очаге. Где ещё это делать, как не под землёй, когда от дна подземного города до поверхности почти полкилометра?

Я быстро достал артефакт и вытянул руку. Мои пальцы разжались, и Вместилище полетело вниз, тогда как я сам начал пробивать себе путь наверх всем телом. Вот и всё. Артефакт, способный усилить меня за считанные минуты, погребён там, где никто и никогда не сможет до него добраться.

За оставшуюся неделю он активируется и разрушится, не причинив никому вреда. Не будет сотен искорёженных магических источников и сломанных жизней. Не будет соблазна поддаться и взять силу, которая порой очень нужна.

— Ваше сиятельство, вы в порядке? — услышал я голос Игоря, когда моя голова показалась на поверхности.

— В полном, — прохрипел я, отплёвываясь от песка, набившегося в рот. — Как у вас тут дела?

— Чуть не упустили вас, — выдохнул Лаптев. — Показалось, будто вы с верёвки сорвались. Чуть сами вслед за вами не упали.

— Да, был такой момент, — я отряхнулся как мог и сделал несколько глубоких вдохов. Лёгкие всё ещё горели, хотя под землёй я немного утихомирил их невкусным воздухом, в котором было слишком много мельчайших частиц песка.

— Вы сделали всё, что хотели? — осторожно спросил Игорь, держа в руках шнур и глядя на меня в ожидании приказов.

— Не всё, но смысла оставаться здесь нет, — я махнул рукой. — Уходим.

Гвардейцы «незаметно» выдохнули, их напряжённые лица расслабились.

— Ваше сиятельство, вы в следующий раз предупредите, когда решите что-то такое выкинуть, а то у меня волосы седеть начали, — с нервным смешком сказал Лаптев, вытирая пот со лба.

— Ой, помолчал бы, — ответил ему Демьян, сматывая шнур побелевшими от напряжения пальцами. — В каком месте они у тебя поседели?

Под шутки этих двоих мы двинулись к точке финиша. Чем дальше мы отходили от центра очага, тем легче мне становилось. Будто та манящая сила оставила попытки дозваться меня. Напряжение постепенно спало, эпицентр остался позади, и воздух уже не был таким разреженным.

Магический фон заметно повысился, но всё же был ниже, чем за пределами очага. Впереди, судя по карте, должна была быть финишная прямая, по которой мы сможем дойти до точки выхода.

— Осталось три километра, — Демьян Сорокин свернул карту и затолкал её в нагрудный карман. — Считайте, что уже выбрались.

Я кивнул, осматривая местность. Мы двигались по утоптанной тропе, на которую изредка выбегали монстры первого класса. На нас они не нападали, а просто бежали дальше по своим делам.

Ко мне подскочил котёнок ирба, который то убегал назад, то вырывался вперёд. Он не пытался разговаривать — человеческая речь, даже мысленная, давалась ему с трудом. Но он мог посылать мне небольшие мыслеобразы в виде картинок.

И прямо сейчас он показал мне последнего участника испытания,